К несчастию Лены, Аполлон Иванович любил купаться в прохладных водах Москвы-реки. И не любил, когда ему перечили. Во время купания он издавал фыркающие звуки, прислушавшись к которым можно было разобрать нечто близкое к «Ах, хорошо! Ух, бодрит!» и прочее. По всей видимости, его дочь Аня испытывала схожее с ним чувство непреходящей радости от погружения в прохладную воду.
Лена ненавидела купание, особенно в вечернее время. Радость от погружения в воду она могла испытать лишь в очень жаркий летний день, когда изможденное полуденным зноем тело просит прохлады, когда вода, отражаясь от безоблачного неба, становится приветливого ярко-голубого цвета, когда она столь прозрачна, что можно увидеть дно и различить маленьких рыбок, разбегающихся в разные стороны, стоит лишь ступить в воду.
Вечером же, когда Аполлон Иванович приезжал после работы, чтобы смыть с себя московскую летнюю пыль, заходящее солнце уже не могло придать воде легкую голубизну полуденного неба. Напротив, вода была темной. И темнота эта пугала маленькую Лену. Ей всегда было тревожно входить в такую воду. Вода становилась неприятно вязкой. Что-то угрожающее таилось там внутри.
«А вдруг там, в глубине, кто-нибудь есть! Вдруг этот кто-то или что-то схватит меня за ногу и утянет в эту вязкую глубину?» – каждый раз долго думала Лена перед тем, как погрузиться в холодную воду.
Кроме того, вечером Лене уже не было жарко, но зачастую даже прохладно. Оттого купание было сродни мученью. Однако по описанным выше причинам открыто признаться в этом она не могла. И ей оставалось под разными надуманными предлогами лишь трусливо увиливать от вечернего купания. Получалось это у нее плохо. Вот и сейчас она сделала робкую попытку увильнуть и сказала:
– У меня, кажется, простуда, – и для пущей убедительности добавила:
– Голова болит.
Реакция Аполлона Ивановича была незамедлительной, и не оставляла никаких надежд.
– Покажи-ка, детка, горло. Скажи: «Аааааа…» Так, все в полном порядке! – быстро резюмировал Аполлон Иванович. – Никакой простуды. А голова болит оттого, что много в помещении сидите. А надо на улице побольше находиться. Идем, идем.
С этими словами он, более не медля, решительно ступил с крыльца.
Вопрос был решен. Лена, обуреваемая неприятными мыслями о предстоящем купании, сбросила домашний халатик и на всякий случай надела кофту потеплее.
Аполлон Иванович шел уверенной походкой человека, любящего жизнь. Девочки еле успевали за ним. До реки было минут двадцать ходу.
