– Не к лицу Вам, товарищ Никиткин, отлеживаться на кровати, когда вокруг идет борьба. Не к лицу. Ну да ничего, Ваше время придет, – на устах его при последней фразе заиграла легкая улыбка человека, уверенного в своем знании. В следующее мгновение перед лицом Владимира Ильича пронеслись конские копыта, звякающие шпоры, шашки, положенные в ножны. Отряд, сотрясая все вокруг, проследовал мимо.
Почувствовав неимоверную усталость, Владимир Ильич, ни мало не заботясь о том, что находится на улице, безмятежно заснул.
Неприятный звонок будильника оповестил о начале очередного буднего дня. Владимир Ильич открыл глаза, чтобы убедиться, что комната его приняла привычные очертания. Он брился. Из зеркала на него смотрел человек, на устах которого вновь играла улыбка. Теперь он знал о ее происхождении.
«Такая же, как у их командира, только более робкая», – думал Владимир Ильич.
В остальном все было как месяц назад, когда Владимир Ильич первый раз увидел из окна отряд партизан. Вновь он был невосприимчив к суете. Казалось, все было как обычно. Тот же ссутулившийся за годы долгих прогибов Федоров. Те же вредные Горские и Никифоровы. Тот же гнусавый Петров. Но эмоционально Владимир Ильич был для них недосягаем. Он твердо помнил, как командир отряда сказал, что время его придет. Более того, он чувствовал, что оно придет скоро. Он вспоминал каждого из партизан. Какие это были лица! Решительные, мужественные. Не те мелкие люди, что окружали его на работе. Каждый из этих простых бойцов был неизмеримо значимее даже Заместителя Начальника отдела. Что уж говорить про Петрова и прочих.
Когда снова пришло полнолуние, Владимир Ильич уже был готов к встрече. Он ждал ее. И все же, к своему великому сожалению, он, видимо чрезмерно утомленный мыслями о мышиной возне на работе, снова заснул в прохладных лучах полной луны. Но партизаны не подвели его. Когда он открыл глаза, разбуженный топотом копыт, стены комнаты уже исчезли. Осталась лишь одна, к которой примыкало изголовье его кровати. Партизаны были совсем рядом. Теперь эти суровые люди смотрели на него более приветливо. А их командир снова улыбнулся ему. Он поднял руку, и конница, которая прежде казалась неудержимой, замерла.
– Ну что же ты, готов? – спросил командир тяжелым басом.
– Я не знаю, – ответил Владимир Ильич.
– Но за тебя этого никто не решит.
– А куда вы едете? – малодушно оттягивая решение, спросил Владимир Ильич.
– Зачем ты спрашиваешь о том, что тебе и без того известно. Но раз уж ты спросил, я отвечу: мы идем на тот берег. И ты знаешь, что ты можешь пойти с нами. Но для этого ты должен принять самостоятельное решение. Наберись мужества: открой дверь.
