«Дела мои, право, совсем неважные, – заключил Михаил Ростиславович, – дальше так нельзя. Что-то надо делать. Что-то делать. Но что именно?»
Видимо, потому, что Михаил Ростиславович являлся не только деловым человеком, любителем искусств, но и философом в некотором смысле этого слова, тут ему в голову возьми да и приди интересная мысль.
«Ведь форма воздействует на содержание не меньше, чем содержание на форму, – подумал Петров. – Дай-ка я пойду и, скажем, подстригусь. Улучшу свой внешний вид. А он, в свою очередь, изменит к лучшему мое внутреннее состояние. А там, глядишь, и дела наладятся».
– Ты знаешь, душа моя, – достаточно громко, чтобы было слышно с балкона, на котором он находился, во внутренних покоях просторного номера, сказал Михаил Ростиславович, – пожалуй, пойду я подстригаться.
Любовь Васильевна, находившаяся в тот момент в ванной комнате, не расслышав толком вопроса мужа, переспросила с удивлением:
– Пойдешь стреляться?
– Да нет же, подстригаться! – отвечал ей Михаил Ростиславович, думая с раздражением: «Зачем, интересно, повторять всякий бред? Ну, послышалось тебе что-то нелепое, так ты лучше переспроси, чем повторять неизвестно что?»
Потом он почему-то подумал о том, что жизнь иногда сама дает подсказки, надо только их правильно интерпретировать.
«Ведь Люба права! Как тонко она это подметила, – размышлял Михаил Ростиславович, сидя в тени огромной тучи. – Действительно, чтобы найти выход из сложившейся ситуации, не обязательно воздействовать на форму, гораздо действеннее будет оказать должное воздействие на само содержание! Но как бы это реализовать? А вот как».
Преодолевая окончательно завладевшее им чувство тошноты, он спустился в фойе гостиницы, сел в небольшое купе «Мерседеса», которое они арендовали на время своего пребывания на острове, и через двадцать минут был в горах у своего студенческого приятеля, живущего в отдаленном бунгало уже лет десять. Накануне за ужином они договорились, что Михаил заедет к нему потолковать о делах. Поэтому приятель не был удивлен приезду друга. После коротких приветствий они проследовали в кабинет, в котором Петровы бывали много раз во время своих частых посещений острова. Приятель Петровых был старый холостяк и большой коллекционер оружия, часть которого красовалась во всем своем холодном блеске на стенах кабинета.
– Я на секунду, – сказал приятель Петрова, и вышел из комнаты.
«Все один к одному! Вышел как раз, когда надо», – подумал Михаил Ростиславович и окинул оценивающим взглядом оружие, развешенное на стенах кабинета. После недолгих колебаний взгляд его остановился на парабеллуме.
