«Да что это я, – думал Михаил, – все я, да я. А у меня ведь проблем невпроворот».
Тут Петров вспомнил о том, что немалый доход его давно не увеличивался, что при галопирующей инфляции последних лет означало существенное его падение. Последние результаты операций с собственными сбережениями на фондовом рынке оставляли желать лучшего. На работе его изрядно теснила подрастающая молодежь. С его мнением определенно перестали считаться. Разговор давно уже не шел о продвижении вперед. Задача текущего дня заключалась, как ни прискорбно это было признавать еще не старому человеку, в удержании ранее достигнутых позиций. Но из общего курса биологии он знал, что всякий организм может либо расти, либо деградировать. Что-то подсказывало ему, что в его случае речь о росте не идет.
А недавно он получил электронное сообщение от одного из сыновей, что у него не все гладко в университете и, возможно, он предпочтет оставить, как он выразился, «бессмысленный процесс обучения». «Интересно знать, – думал Михаил Ростиславович, – зачем были затрачены такие деньги непосредственно на само обучение и на проживание под Лондоном?» При этой мысли кровь в его жилах буквально закипела.
Он вспомнил и о том, что жена совершенно не разделяла его подхода к данной проблеме. Вместо того чтобы выступить единым фронтом во взаимоотношениях с разгулявшимся сыном, из головы которого требовалось просто выбить дурь, без конца говорила о том, как бедному мальчику приходится трудно на чужбине.
«Так всегда было, – мрачно думал Михаил Ростиславович о жене, – в тяжелые времена от нее я никогда не чувствовал никакой поддержки. Вот и сейчас – денег стало меньше, а ей почему-то просто необходимо поменять машину, и нужен непременно «Ягуар», как у ее подруги Никоновой. То, что у Никоновых, между прочим, денег куры не клюют, ее совершенно не волнует! Как все-таки некоторым улыбается удача! Сын у них – медалист и отличный спортсмен. Они, между прочим, летают на собственном самолете! А мне что теперь, пуп надорвать? Может быть, еще денег в долг взять на текущие расходы?»
Туча окончательно заслонила солнце, и на некогда безмятежное чело Петрова легла тяжелая тень. При этом какое-то тошнотворное чувство постепенно завладело всем его существом. Он снова подумал о необходимости удерживания когда-то завоеванных, но теперь, по всей видимости, обесцененных позиций, и ему стало просто тошно. Идти вперед, принимать ответственность на себя – это было ему близко, но при текущей ситуации подобный стиль поведения мог привести к очень плачевным результатам: можно было лишиться и того немногого, что имеешь. А потому, надо было сидеть тихо, находить взаимопонимание, а фактически, что там говорить, просто сдавать позиции совершенно ничтожным людям. Это было отвратительно! А ведь тот же Никонов давно решил все эти вопросы, и теперь волен делать, что хочет.
