Эмигрант – человек, который тоже оставил свою землю, но не для того, чтобы выбрать между жизнью и смертью. Он выбирает между необходимостью есть скудную пищу селений, выискивая консервную банку с наименее потускневшей наклейкой в полупустом магазине, и между возможностью приходить в супермаркет с тележкой, как достойный человек. С помощью переселения он хочет улучшить свою, а главное, жизнь уже существующих или будущих личинок.
Что же касается путешественника, он, как паломник, стремится к конечному пункту, преследует какую-то определенную цель, будь то горный хребет, позвонки какого-нибудь святого или просто появление своего фейса в виртуальной бесконечности на фоне чего-нибудь примечательного.
Бомж, потерявший жилье или отказавшийся от него, мученик бедности, несправедливости, беспомощности и болезни, часто – самый настоящий домосед с чертами анархизма, только бездомный.
А странник и скиталец может даже никуда не идти, но он все равно будет странником. В его системе мира нет центра и конкретной цели, но она и не линейна, как дорога охотника или кладоискателя, пусть и кружат они по следам хитрого зверя или бредут по траченной временем карте, найденной в случайно выловленной и обросшей водорослями бутылке.
Мои новые знакомые обращались друг к другу Чирикло и Сонакай, но представились мне Ангелом и Веселином.
– Они-то? Тоже из Румынии, – ответил за них на мой вопрос Флорин.
– Из Сербии, – вспомнил Веселин.
– Из Венгрии, – в унисон с ним сказал Ангел.
– А, ну да, из Венгрии тоже, – спохватился Веселин. – И из Румынии, конечно, – добавил он, взглянув на Флорина.
Уже полчаса мы петляли вчетвером вокруг вокзала, заглядывая в урны и темные закутки. Без всякой надежды я брела, утираясь шарфом от небесной, глазной и носовой воды, которую приходилось заглатывать и зашмыгивать внутрь, так как даже бумажного платочка ворюги мне не оставили, пока все-таки не зашла в Тромбетту за жесткими салфетками, хотя было и обидно соваться туда без денег: кофе там был легендарный.
Под дождем и блестками летящего света транспортной артерии, на картонках, завернувшись в ватные одеяла, уже расположились бездомные. Слава богу, сегодня еще я могла смотреть на них из дали своего благополучия.
Прошло немало лет с тех пор, как я вышла на этот вокзал, мгновенно влезши в первый глоток загазованного, веселящего воздуха, словно в летнее платье, пришедшееся мне прямо по размеру. Какая наивность и самонадеянность! Коды не совпадали, хотя изо всех сил я старалась отыскать тот, правильный. Где-то же он был, черт его побери! Лыб но еж от едг! Но шло время, а я так и оставалась вне чего-то, что сперва мне казалось таким важным, а потом бессмысленным или просто мной же придуманным.
