Явная противоречивость британского снобизма обескуражила одного американского гостя, отмечавшего, что в больших университетских городах Англии можно наблюдать, как «негры» вальсируют на балах в колледжах с аристократичными юными дамами и леди высокого положения, каждая из которых сочла бы совершенно неподобающим даже поздороваться со знакомым лавочником на улице. Другой американец был потрясен, увидев «двух черных как смоль негров и двух белых женщин» в фешенебельном лондонском ресторане. «Моим первым желанием было тотчас же уйти, – признавался американец, – ведь увидеть подобное в Соединенных Штатах было бы совершенно немыслимо». А в конце он был вынужден с сожалением признать: «В Лондоне негр может ходить в лучшие рестораны и обслуживаться так же, как белый человек».
Уильям Драйсдейл, известный американский репортер, предпринявший большую поездку по Европе – и вскоре имевший запоминающуюся встречу с Фредериком в Монте-Карло, – писал, что
ни один американский негр, добравшийся до Лондона, не уедет отсюда по доброй воле. Здесь цвет его кожи нисколько не мешает ему, а то и наоборот, ведь это что-то вроде диковины. Его принимают в лучших гостиницах, если его карман достаточно полон, в меблированных комнатах, в клубах; он может купить лучшее место в театре, ездить в двухколесном экипаже, – словом, делать все то, что он мог бы делать, имей он белую кожу и розовые щечки лондонской горничной. Здесь он в большей степени человек, чем мог быть у себя дома, поскольку здесь к нему нет предвзятого отношения.
Драйсдейл с одобрением смотрел на то, как англичане относятся к американским черным. Он также многократно слышал от лондонцев нотации о варварстве линчеваний на Юге и вообще о бесчеловечном обращении белых американцев с черными. Но он слишком хорошо знал англичан, чтобы полностью поверить в их высокоморальные взгляды. Он указывал, что их критика американских недостатков
была бы сильнее, если бы очень скоро не обнаруживалось, что к определенной категории чернокожих англичанин испытывает самое глубокое и искреннее презрение: это чернокожий из Восточной Индии. В его глазах индус из низшего сословия – животное, тварь, которая должна лежать на коврике за дверью и которую можно пинать, шлепать и держать на одном рисе.
«Так что у всех нас есть свои маленькие недостатки», – горько заключал он.
Прибыв в Лондон, Фредерик подал заявление на поступление в школу, которую он позднее вспоминал как «музыкальную консерваторию». У него, должно быть, осталось совсем немного денег после оплаты трансатлантического путешествия, поскольку он надеялся договориться о покрытии расходов на обучение и на жизнь посредством работы на школу. Однако его заявление было отклонено. Если бы не описания того, как обходились с американскими черными в Лондоне 1890-х, можно было бы подумать, что Фредерику отказали из расовых соображений. Но дело скорее было в том, что школа не хотела брать ученика, который собирался работать во время обучения. Или, может быть, его сочли недостаточно талантливым, о чем говорит тот факт, что он больше не пытался заняться изучением музыки ни в Англии, ни в континентальной Европе. Учитывая, каким он стал к тому времени искателем приключений, он позже вполне мог бы попробовать поступить в другое место, будь он уверен в своих способностях.
