Он – из твердой, утоптанной земли…
У солдатки не хватает денег сделать деревянный пол.
А если я найду золотое дно?
Прежде всего моей Миколихе попрошу сделать деревянный пол.
Чтобы она не мерзла, чтобы мои младшие братья, скатившись с теплой печи, могли поиграться в доме, посмотреть в окна.
А что еще можно сделать для жителей деревни, которые приютили нашу еврейскую семью после войны?
Ну конечно же, нужно дорогу построить от села до города.
Сейчас – одна грязь.
Грязь непролазная.
Сядет Миколиха на лавку и накручивает на ноги онучи (что-то вроде портянок).
Обувка – лапти.
Изношенные – на ноги, новенькие, еще пахнущие свежестью дерева, – через плечо.
А что будет потом?
Колобком, колобком покатятся все из села в город по новой дороге.
– Деду, деду, – наклоняюсь к его щетинистой бороде, – просыпайся. Где в Михалине золотое дно? Идем, идем быстрее.
Дед будто этого и ждал.
Фуфайку на плечи, два ведра в руки, одно – мне.
– Пойдем, пойдем, Галик, – так он меня всегда зовет (от Алика, как называют в семье).
Утро.
Над местечком еще не рассеялся туман.
По обе стороны – сад.
Антоновки – налитые, зеленые – свисают до земли.
Под неодобрительный взгляд деда срываю два яблока.
Одно жую по дороге, второе – на запас.
И чего он, думаю, смотрит косо?
Здесь сколько этих антоновок.
Целый сад!
А у нас в Красавичах – ни яблочка.
Квартира не наша.
Что-то посадили – когда еще вырастет?
У соседей – все загорожено, а вверху – острые колья.
«Дед, дед, сам живешь возле золотого дна, а недоволен, что два яблока сорвал».
Ну ничего, мне б только узнать, где оно. Поделюсь с ним, конечно. Но дам немного…
А Зяма, он же первый сообщил про золотое дно.
Тоже нужно ему что-то дать…
А рядом спускаются по дороге вниз женщины, мужчины.
Все спешат, все с ведрами.
«Ну-у, все уже знают про золотое дно, все шпарят, – злюсь на них, – откуда, как?»
Вот и закончился колхозный сад.
Густая трава колышется от ветра.
За ней полевая дорога на соседнюю улицу.
А ниже – в несколько рядов какие-то постройки.
К ним поверху идут широкие желоба, по которым течет желто-золотистая жидкость.
Она течет по извивающимся желобам прямо в кормушки к откормочным фермам, переливаясь через края в канавы, и ее заполняет.
– Галик, ты спрашивал, где в местечке золотое дно? Вот оно!
– Оно? Эта жидкость, над которой поднимается теплый пар?
Совсем не похоже на золотое дно…
Совсем не похоже.
А мой дед наполняет ведро за ведром.
– О-о, какая бражка, сам бы пил, да коровка не простит. Мы дадим ей ее в кормушку, сколько молока будет! – говорит мой дед Залман.
