– И что мы имеем? – нетерпеливо переспросила Олечка.
– А ты поупражняйся самостоятельно.
– Но тут, как ни крути, все одно получается – «дура».
Олечка внимательно посмотрела на университетского наставника, затем с какой-то нерешительностью в голосе поинтересовалась:
– Тогда и блоха передумает, и мы по-другому расшифруем ее потаенную мысль.
– Расшифруем, Олечка, расшифруем! Выходи за меня замуж, и мы отыщем в науке пути, чуждые сегодняшним намекам этой твари. И при некотором напряге мозгов получится у нас «Муза».
Перезагрузка, 74
(Киренск, Иркутская область)
Стихи, стихи по всей России.
Из дали в даль. Из края в край.
Стихи, стихи. И часовые.
И затяжной собачий лай.
Емелька из легенд отозван.
Прогнали Стеньку сквозь экран.
И боль-тоска… Но поздно, поздно
Рвет на груди меха баян.
Уходят малые-большие,
Уходят люди невзначай,
И незаметно, как и жили,
Как ели хлеб и пили чай.
Забытье – жданная услада.
Но вот проснулся, и опять
На выбор – ад иль то, что рядом,
С названьем – рай. Куда шагать?
Податься в рай? Пустое дело.
Баклуши бить? Гулять в саду?
А закобененное тело
Работы просит хоть в аду.
Вдруг сверх зарплаты рубль положат?
Путевкой в рай вдруг наградят?
Что размышлять? Все в длани Божьей.
И спорить что? Привычней ад.
В аду жарынь! В аду погода,
Что вгонит в гроб и мертвеца.
И возмущение народа
Командой райского дворца.
И донесли. И по начальству
Пришлось наладить обходной,
Чтоб разъяснили в одночасье:
«Ты что? Придурок аль больной?»
И закатали на проверку.
«Дышите в трубку! Так и так!»
И, вынув душу, сняли мерку,
Чтоб вдуть ее в земной барак.
Вновь жизнь, в каком уже начале,
Не счесть, как и былых грехов,
Стонала, плакала, кричала,
Взывала к совести стихов.
Где поводырь? Дожди косые.
Земная хлябь, неверный свет.
Стихи, стихи по всей России,
И нет Мессии, нет и нет.
Когда меня вбивали в землю
И – глубже, глубже каблуком,
Я превращался незаметно
В зерно и в хлебе жил тайком.
Когда меня в сто рук сгибали,
Чтобы тело надвое рассечь,
Я знал, что превращусь в скрижали,
Но прежде в меч, и только в меч.
Когда вздымали в небо светло,
В кумиры с песней волокли,
Я понимал: теперь не вредно
Уйти, частицей стать земли.
Я был землей, мечом и хлебом.
Я сознавал: такой удел.
И пусть мне тайный смысл неведом,
Но я ведь жил! Видать, умел…
