«Если нельзя, но очень хочется, то можно». Выпуск №1 | страница 47



Холод, холод. Холодец,
бобес[1] или каша —
все это не наше.
Воет ветер и свистит,
пробирает холод.
Все местечко ночью спит,
а нас мучит голод.
Нечем деточек кормить,
не на что купляты.
Кто же будет пособить,
коли нету таты[2]?
Я просила – нетути!
Я стучала – заперты!
Если я не выкручусь,
то до ребе докричусь!
«Из местечка Ладаню
Могилевской губерню
духовному ребеню
Шнеерсону!
До чего ж мне тяжело,
до чего же грустно —
смотрят ангелы в окно,
а в кастрюлях пусто».
Голод, голод, голодец.
Холод, холод, холодец.

«Землю и небо создал Господь…»

Землю и небо создал Господь.
Росток родила земля.
Росток превратился в ствол,
ветвь от ствола отошла.
Птичка на ветке гнездышко вьет,
птенчик пускается в первый полет,
перышки птичка теряет,
а бабушка их собирает.
Будет подушка, будет перина,
родится девчушка, родит себе сына,
на птичку посмотрит в окошко,
и станет ей легче немножко.
Над деревом птичка летает,
на ветке гнездо себе вьет,
а ветка к стволу припадает,
ствол в землю корнями идет.
А птичку и дерево,
душу и плоть,
и солнышко в небе —
все создал Господь.
(Перевод с идиш)

«Твои глаза как две свечи…»

Твои глаза как две свечи,
зажженные Творцом вселенной перед шабатом.
Твоя душа как чистейший бриллиант —
грязь не может его запачкать.
Твои руки спешат делать добро,
твои ноги приводят тебя к хорошему.
Ты как трепетная и грациозная лань,
пасущаяся в горах Мате Биньямина[3].
Я познакомился с тобой
на улице в Бобруйске, —
придет Машиах,
и мы поставим хупу в Ерушалаиме.
Ты прекрасна, как небо над Эрец Исраэль
и как земля, лежащая под этим небом.
Как земля, текущая молоком и медом,
украшенная финиками и инжиром.

«На пригорке средь ромашек…»

На пригорке средь ромашек
Эсти[4] загрустила.
Он опять идет с работы
и проходит мимо.
Если б было у тебя колечко,
я бы приоткрыла тебе сердечко.
Если б был у нас бокал вина,
я бы из него с тобой пила[5].
Если б у меня была веревочка,
я бы тебя к себе привязала.
Если б у меня были крылышки,
я бы за тобой всю жизнь летала.
На пригорке средь ромашек
девушка мечтает.
Он опять проходит мимо
и не замечает.
(Перевод с идиш)

«Однажды в Одессе…»

Однажды в Одессе,
да на Молдаванке,
танцевал я полонез
мит а-шарлатанке[6].
Йох-цай-дери-дерай,
да здравствует Одесса!
А-идише мейдэлэ[7]
слаще, чем принцесса!
(С идиш)

Песенки о Русско-японской войне

1905 год

Милый далеко-далёко,
милый далеко.
Милый далеко.
Загребли его в солдаты,
увезли его куда-то.
Милый далеко.
Милый далеко.
Он такой хороший, добрый,
мир чужой – жестокий, злобный.
Милый далеко.
Милый далеко.