– Вижу, – кивнула мама в ответ, и я почувствовал, что она меня очень любит. Как будто тонкие ниточки ещё крепче соединили меня с ней, и так тепло стало на сердце. Да, точно, она обрадовалась, увидев меня.
– Какой ты хорошенький, сынок…
Тогда-то впервые я и услышал слово «Брайн» и понял, что оно относится ко мне.
– Сынок, счастье моё! – летела как на крыльях мама домой.
Ой, как хорошо было мне в тот день! Я точно знал: мама меня любит. Я так стремился к ней, и она мне рада. Дома она стала всем рассказывать про меня. И я слышал, как бабушка с дедушкой поздравляли её. Папа даже поцеловал наш животик. Он не смог пойти с мамой к врачу из-за работы, и я чувствовал, что он очень нервничал.
– Сын, – гордо и так тепло сказал папа и обнял маму.
Как же мне захотелось поскорее быть с ними и сказать им, как я их люблю. Но всё, что я мог, – это только стучать по животику и прыгать.
Мама сказала:
– Зашевелился-то как, услышал, наверное, что о нём говорим!
Да, да, мамочка, я вас услышал, и мне так хорошо, что я готов прыгать от радости!
Это был особенный день – такой счастливый! Я долго не мог успокоиться, всё прыгал и прыгал. Как вдруг что-то сжалось и начало давить на меня. Мама сказала, что ей стало плохо и она хочет полежать.
«Мамочка, ты только не волнуйся, мы же вместе», – думал я. Но ей стало ещё хуже, и папа вызвал «скорую помощь».
Нас везли в машине с резким воющим звуком. Он так долго гудел, что я испугался и замер, прижавшись к животику. Всё давило на меня, и я напрягся от боли.
– Схватки учащаются, – услышал я в машине, – она вот-вот родит, на стол быстро!
И нас куда-то понесли. Мне стало ещё больнее. И когда совсем сдавило голову и тело, я хотел закричать что было сил, но не смог. Мама перестала стонать, и вдруг я увидел свет… Мама протянула ко мне руки и хотела взять меня, но ей не дали.
– 560 граммов, – сказал чей-то голос, – срочно в инкубатор, готовьте реанимацию.
Я заплакал от холода и отчаяния, только никто не услышал моего крика, и я чувствовал, что задыхаюсь… Не знаю, что было мне перенести тяжелее: эту боль и удушье или то, что меня унесли от мамы. Уверен, она тоже хотела быть со мной рядом, согреть своим теплом…
– Мама, мамочка… твой голос…
Всё смешалось…
– Брайн…
Холод и какие-то трубки по всему телу… Пустота…
– Сын!..
Незнакомые голоса… Я весь дрожу…
– Ты подрос сегодня?
– Какой хорошенький!
– Мы назовём тебя Брайн… назовём тебя Брайн… тебя Брайн… Брайн…
Всё медленно поплыло перед глазами… и я куда-то провалился. Мне вставили трубку в горло, чтобы я мог дышать. Вентилятор продувает грудь изнутри, чтобы отходила жидкость, и этот тикающий звук в ушах… Как больно и одиноко… Мама… Мамочка, мне страшно… Где же ты?
