— Понял, — медленно моргнув, Тимур поплелся в заданном направлении.
Я же снова устроилась на диване, правда теперь глядела в потолок и хлопала себя по лбу — ну дура, точно дура. Какое вообще мне дело, пьяный он или нет; на площадке ночует или в постели? Решив сделать вид, что мне все равно, я легла набок и постаралась угомонить колотящееся сердце, понадеявшись на то, что Тимур просто ляжет и уснет.
В ванной выключилась вода; затем скрипнула дверь и щелкнул выключатель. Тяжелые шаги медленно приближались к моему нетронутому никаким другим мужчиной дивану и, задев кресло, Тимур рухнул рядом. Я бросила ему угол одеяла, вздохнула и закрыла глаза.
— Спишь?
Отвечать не стала. Поворочается и отстанет. Во всяком случае, я на это надеюсь.
— Спишь, наверное, — невнятно забормотал он, — А я вот не сплю. Только по пьяни, и то не сон, а так… Ерунда какая-то. Ты знаешь, хатын кыз, — запнувшись, вздохнул и продолжил, — Я в Испании впервые почувствовал себя нормальным. Ну какая у меня жизнь была? То казармы, то пекло чеченское, то больница, то отделение. У меня и бабы-то толком не было, так… Какие-то вертелись рядом, но что б по-нормальному отношения завязать — ни с кем. Да и не умею я. Вон, Лазарев, и тот женился. А я что? Кто захочет такую-то рожу каждый день видеть.
Я нервно дернулась, но Тимур не заметил — лишь продолжил говорить:
— Знаешь, Илонка, смешно сказать, но ты ведь для меня как удар молотком по голове оказалась. Пригляделся к тебе и понял, что всю жизнь прожил, как неприкаянный. И подумал, а что если бы такая как ты рядом была? Может… Ну, если бы я не испоганил все? Может мы смогли бы, как думаешь?
— Спи, Тимур, — прошептала я, проглатывая тяжелый ком в горле.
— Да, посплю… Посплю. С тобой получается, — снова вздох, тяжелый, очень тяжелый, — Ты прости меня, старого дурака. Обижаю тебя, но я не нарочно. Нехотя. Не думаю, что говорю, а потом понимаю, что перегнул. Ты не заслуживаешь, понимаю. У тебя еще вся жизнь впереди и все будет. И лучше кто-то будет. Правда от одной мысли тошно, но я переживу. Наверное.
Он замолчал, а я крепко зажмурилась, но все-таки пролила несколько слезинок на подушку. Прислушиваясь к его дыханию, убедилась, что Агеев уснул и осторожно повернулась к нему. Из незашторенного окна бил голубоватый свет и я, приподнявшись принялась разглядывать мужское лицо, которое даже во сне оставалось напряженным. Несколько бисеринок пота скатились к его вискам, и я машинально стерла их пальцем. Тимур, не открывая глаз, схватил мое запястье и прижал ладонь к своей щеке, а потом повернул голову и поцеловал кончики пальцев. Открыв глаза, он посмотрел на меня сонным взглядом и вяло улыбнулся.
