Оля не просила об этом; но посетовала на то, что передвигаться ей стало тяжеловато из-за размеров живота. Посовещавшись с Тимуром мы решили приготовить жилище к их приезду. Он случайно проболтался Ларисе; та парням — в итоге сегодня утром на пороге помимо нас объявились пятеро ребят и сама Ларка. На самом деле это оказалось полезным — вдвоем с ней мы намыли санузлы, перестирали и перегладили все белье; а парни бодро сделали мужскую работу — расчистили двор от снега, накололи дров и проверили на всякий случай бытовую технику на предмет поломок.
Выпроводив помощников, мы с Агеевым завершили начатое и без сил рухнули на кресла, стоящие в гостиной.
— Напомни мне никогда, никогда в жизни не покупать дом, — пробормотал Тим, потирая лицо, — Это ж почти на сутки е#%тория. Одна уборка снега чего стоит.
— А летом надо газон косить, — добавила я.
— А осенью листья.
— Жееесть, — протянули мы одновременно.
Я устало улыбнулась и хмыкнула — рассмеяться сил не было. К тому же, где-то между первым и вторым этажом в паркете я оставила два ногтя. Два, Карл! Подушечки среднего и указательного мальца на правой руке саднили и пульсировали, но, оглядев посвежевшее убранство дома сестры и ее мужа, я удовлетворенно вздохнула.
В воздухе витал запах порошка и чистящего средства; тюль и шторы на французском окне сияли белизной и стерильностью. Глянцевая поверхность журнального столика давала блики в свете потолочной лампы.
— Оля будет довольна, — констатировала я.
Приятно приехать домой не в пустующие комнаты, где мебель затянута простынями; а в уют. Словно и не уезжали никуда. Словно этот дом их ждал — счастливых, поженившихся, ожидающих своего первенца.
Мысль о беременности сестры осела кирпичом где-то в желудке. Мы теперь мало разговаривали на эту тему; хотя Оля осторожно делилась новостями — пинается, икает, даже появился свой режим… Сказала, что у них будет мальчик и она хочет назвать его Артёмом, но Игорь почему-то против.
Артём… Тёмка. Хорошее, по-моему, имя. Странно, почему у Лазарева пунктик на него?
Время летело быстро; Тимур включил все свое обаяние (кто бы мог подумать, что оно у него вообще есть). Ухаживал за мной просто, но красиво — то мягкую игрушку на рабочее место подбросит; то приедет вечером с букетом цветов, поцелует в макушку и с мягкой улыбкой уедет; то потащит вечером на прогулку по парку, угощая горячим шоколадом из ближайшего кафе. Иногда оставался у меня, после особенно напряженных дней; иногда все так же молча готовил ужин, кормил и уезжал к себе.
