Нельзя сказать, что другой надежды у него не было. Потому что это была не надежда, а абсолютная, заведомая безнадежность, полный провал, предрешенный еще до начала всяких действий. Он так и сказал ей, входя и отвешивая шутовской поклон в дверях огромного кабинета:
– Я ни в коем случае не надеюсь на вашу человечность, мадам. У меня нет иллюзий, что я вдруг обнаружу внутри вас живую душу. Проще было бы выжать воду из кирпича, налить в решето и напоить всех жаждущих…
– У вас десять минут. Мне сказали, что вы журналист, а не проповедник.
– Мы можем уложиться и в минуту. Все зависит от вашей доброй воли, в существование которой я, правда, не верю…
Произнося это нарочито спокойным, бесцветным голосом, Алеша сделал два быстрых движения, которые до автоматизма отрепетировал во время бессонных ночей: заблокировал дверь ножкой стула и полоснул острым ножом по телефонному проводу.
– Не переживайте, мадам. Обещаю оружием больше не пользоваться. Не Раскольников.
Алеша аккуратно положил нож на подоконник, нацепил красный нос и уселся нога на ногу в кресле для посетителей.
Железная Леди смотрела на него без всяких эмоций. Правда, выражение брезгливой скуки исчезло с ее пергаментного лица, что можно было считать успехом.
– Я не журналист. И не проповедник. Я муж вашей младшей внучки.
– У меня нет детей.
– У вас есть дочь. И у нее – две дочери. Ваши внучки. У вас даже правнуки есть: Петр и Павел.
– Очень остроумно. Но у меня нет и никогда не было детей.
– Как хотите. Я никуда не тороплюсь. Могу сидеть здесь до второго пришествия и ждать, пока в вас проснется память. Скажите, доктор, амнезия излечима?
– Нет.
– Я так и думал. Ждать придется долго.
– Осталось пять минут. И я возвращаюсь к своим делам. В отличие от вас мне есть чем заняться.
– А как же заслуженный отдых? Понимаю, страшно остаться одной. И взглянуть в лицо неизбежному. Никто не знает, что там, за чертой, к которой вы подошли почти вплотную.
– Ничего.
– Это ваша вера. Такая же безосновательная и недоказуемая, как вера ваших внучек в добрых ангелов и Золотой город. Вы понимаете? Шансы равны: пятьдесят на пятьдесят. Либо да, либо нет.
– Две минуты.
– Предлагаю подстраховаться. На случай, если вера в ничто вас обманет.
– Не думала, что в наши дни кто-то торгует индульгенциями.
– О нет. Отпущение грехов не по моей части. Я вам принес луковое перышко. Знаете такую притчу?
– Знаю. Минута.
– У вас отлично варит голова… для вашего возраста… Главврач психдиспансера, думаю, вам знаком.
