– Александра! Ты подготовила свою Нобелевскую речь? Как какую? Тебе же дадут слово!
– Мне с ними не о чем говорить, Ида Моисеевна. Могу уступить свою порцию гласности вам.
Зал был набит битком. В последнем ряду, скрючившись, чтобы спрятать за спинами свой клоунский нос, сидел Алеша. Когда ввели Саньку, он вскочил и разыграл жгучую пантомиму, смысла которой она не уловила, но все равно развеселилась. Алеша то прижимал обе руки к сердцу, то махал ими, будто собирался взлететь, и все время показывал ей большой палец, улыбаясь от уха до уха. Таким счастливым она его никогда не видела.
Рядом с ним сияли и тоже что-то изображали Петька с Пашкой. Все трое пребывали в отличнейшем расположении духа, будто пришли в цирк, а не в суд, который мог приговорить Саньку к двадцати годам.
«Вот чудные! – удивилась она. – Может, им обещали, что нас оправдают?»
– Журналистов полно, – довольно бормотала Ида Моисеевна, кивая знакомым. – «Радио Свобода», Би-би-си, «Голос Америки», телеканал «Аль-Джазира»…
– Это где Бен Ладен выступает?
– Александра, ты безнадежна! Я же объясняла…
– Встать, суд идет!
На трибуну, величественно колыхаясь, вплыла судья, в своей необъятной мантии похожая на оперную диву. Она уже начала произносить ритуальные фразы, как вдруг возникла некоторая сумятица: охранники пытались открыть вторую половину двери, чтобы в зал смогла протиснуться коляска Ивана Иваныча.
– Пятнадцать лет сюда езжу, – ругался адвокат. – И до сих пор ни пандуса, ни дверей нормальных! А деньги выделяли, я точно знаю! Куда они, спрашивается, ушли? А, Сергей Семеныч?
Прокурор, вяло перебиравший бумажки, брезгливо поморщился.
– Ну, подавайте иск, – устало произнесла судья.
– И подам!
– Давайте, давайте… Время идет…
– Я, между прочим, пунктуален. Просто всегда приходится ждать внизу, пока кто-нибудь вспомнит, что я не летаю и без посторонней помощи не могу преодолеть двадцать ступенек!
– Это тот самый – взяточник? – громким шепотом спросила Санька, кивая на поджавшего губы прокурора.
Несколько зрителей, сидевших рядом, обернулись и захихикали.
– Не дразни бизона, Александра. В его руках наша судьба.
– Ида Моисеевна, я сто лет не была в церкви, но все же смею надеяться, что наша судьба совсем в других руках.
– Подсудимые! Вы мешаете!
– Нам желтая карточка? Ладно, буду молчать. Борец-морж, вы меня толкнете, когда начнется важное?
– Зачем? Ты все равно ничего не поймешь!
– А вы переведете!
– Ладно уж, сиди рисуй, пока альбом не отобрали.
