И все-таки одного медведя, совершенно не похожего на прообраз, им удалось общими усилиями довести до конца.
Это было накануне, как выражалась Санька, «Судного дня» – первого заседания суда по делу защитников леса.
Алеша поцеловал детского медведя в пуговичный нос и помчался на трамвай. Часы посещения больных он уже пропустил. Но все равно поехал, сам не зная, к чему так спешить, в необъяснимой уверенности, что надо успеть сделать это сегодня.
У него было странное чувство, что тьма и ужас дошли до предела, за которым могут переломиться – и рассыпаться в ничто, уступая место нормальной жизни. Но произойдет это лишь в том случае, если он воспользуется моментом и вовремя вгонит клин в приоткрывшуюся трещину, чтобы не дать ей снова захлопнуться.
Алеша трясся в трамвае, сжимал в кармане медведя, который постепенно становился теплым от его ладони, и пел себе под нос:
– Завтра ветер переменится, завтра прошлому конец…
Все было как прежде: каждая в своем аду – и никаких объективных поводов для надежды. Но его бородатое лицо озарялось абсолютно неадекватной, счастливой улыбкой.
«Тоже начинаю сходить с ума. Что неудивительно. И даже по-своему облегчает жизнь…»
На крыльце больницы курил санитар-ницшеанец. Алеша подскочил к нему:
– Я все понимаю: «по уставу не положено» и «падающего толкни», но мне очень надо ее видеть. Прямо сейчас. Прошу вас! Это важно!
Санитар криво ухмыльнулся, метнул окурок мимо урны и молча пошел внутрь. Алеша двинулся следом.
– Куда? – окликнул его охранник.
– Практикант, – бросил через плечо ницшеанец.
– Пусть халат наденет.
– Ясное дело.
– Тебе повезло. Начальства нет. А я все равно увольняюсь, – произнес санитар, когда Алеша, споткнувшись на темной лестнице (свет горел только где-то наверху), непроизвольно ухватился за его рукав.
– И кем планируете потом работать? – Столь неожиданно начавшуюся беседу надо было поддержать, пусть и самым идиотским образом.
– Наемным пушечным мясом.
– Разве где-то война?
– Она всегда где-то. Жди в подсобке. Приведу, если не спит.
– Ну, можно и разбудить!
– Наивный. Здесь так спят, что даже трубы архангелов не поднимут…
Через пять минут санитар спустился, ведя за руку маленький белый призрак в ночной рубашке огромного размера.
– Услышишь, что сюда идут, прячь ее в шкаф, где халаты. Я буду поблизости. Но если кто-то заблажит, могу и отлучиться, – предупредил он, поднялся на несколько ступенек и уткнулся в свою книгу.
В подсобке горела тусклая лампочка. Алеша сдвинул в сторону груду невероятного хлама, громоздившегося на столе, и усадил на освободившемся пятачке нового медведя. Она по-прежнему стояла в дверях, безучастно глядя себе под ноги. Он мягко взял ее за подбородок и попытался направить неподвижный взгляд в нужную сторону…
