На это Бережанов ответить не смог. Действительно, а как они выглядели, эти самые венерианцы на самом деле? Ведь даже если и существую их изображения на Земле, то там они по любому изображены в скафандрах.
Дверь в каюту открылась, и просунулся Бабушкин.
— Валентин Петрович, — проговорил он, — обед готов.
— Одну минуточку, сейчас иду.
Бережанов вновь посмотрел на Понтиашвилли.
— А ты друг поспрашивай, поспрашивай. Вдруг найдешь кого, кто владеет арабским. Конец связи.
Выключил передатчик. Снял со спинки пиджак, надел его и вышел из каюты.
* * *
Десять дней в Венерианском городе, пролетели, как один миг. Увы, но человека знающего арабский, ни на "Туманной", ни на "Солнечной". Об этом на следующий день после прибытия сообщил Понтиашвилли. Да и вряд ли специалист со знаниями языка смог бы им помочь. О чем свидетельствовали результаты, полученные на третий день. Со сканированный и пропущенный через компьютер текст, дал не утешительные результаты. Слова, на котором были написаны надписи, не принадлежали к арабской группе языков, как и не относились к ни одному известному земному.
Зато удалось обнаружить входы почти во все дома города. Случилось это случайно, когда Роберс случайно облокотился на выступавший из стены камень. Поначалу никто не обратил на треск, раздававшийся за их спинами. И если бы не Бабушкин, что обходил в это время пирамиду по ее периметру. Он вышел из-за ее угла в тот самый момент, когда громадная плита, закрывавшая проход отъехала в сторону. Бережанов так и не смог решить, кому из этих двоих принадлежит разгадка одной из тайн пирамиды.
Когда вошли внутрь оказались в просторном полупустом помещении. Только несколько столов, да с десяток, похожих на земные, скамеек, они стояли вдоль стен. И напоминали римский сенат. Роберс не раз видел такие интерьеры в американских исторических постановках.
— Парламент, дума, сенат, — проговорил Бережанов. — А цивилизация явно проповедовала демократию.
Он коснулся рукой скамейки.
— Хоть сейчас садись и заседай. Интересно, какие они венерианцы?
— Наверное, такие же, как мы, — проговорил Егоров. — Жаль, что нет нигде ни каких изображений.
И действительно, кроме скамеек, столов больше ничего не было. Хотя если судить по следам, оставшимся в дальнем конце зала, там стояло что-то необычайно массивное.
— Монитор? — Спросил Роберс, прикидывая длину и высоту стоявшего когда-то здесь предмета.
— Вполне возможно, — согласился Егоров. — Хотя я бы предположил, что стела.
