— Хорошо. Конец связи.
Экран погас. Валентин Петрович вновь подключил монитор к камерам наружного наблюдения. Затем нажал на панели кнопку, открывая тем самым защитные экраны окон венерохода. Бережанов посмотрел на часы, старенькие, но надежные. Пора было будить Роберса. Майкл спал, и тихо так посвистывая во сне.
— Спит как младенец, — прошептал Валентин, и вновь склонился над "Flower-predator".
Бережанову, как начальнику "Туманной" было в душе обидно, что у него на станции не было ни одного космобиолога, даже самой низкой категории. Существовал, конечно, врач (мадам Феликс), но и у нее космобиология была скорее хобби, чем обязанностью. Разрезать, вскрыть, сделать кое-какие анализы по структуре это — пожалуйста, но чтобы произвести что-то серьезное — увольте. Отсутствие таких специалистов на станции было упущением руководства Земли, по крайней мере, так считал Валентин Петрович.
— Вот вернемся на "Туманную", — проговорил он, подходя к спящему Майклу, — затребую, чтобы и к нам прислали.
Легонько растолкал Роберса. Тот заворочался, что-то промычал, и лишь только потом протер глаза.
— Даже во сне мне снился цветок, — сказал он.
— Ага, — хихикнул Бережанов, — так я тебе и поверю… Спал как младенец…
Майкл налил кофе. Надломил кусок печенья, и посмотрел на Бережанова, тот сегодня был какой-то не такой.
— Что-то случилось? — спросил американец.
Валентин посмотрел на пилота и тоже налил кофе, потом задумался на минуту и проговорил:
— Да! На "Туманной" — ЧП. Там объявлен карантин. Какое-то существо проникло в помещение склада. Есть предположение, что пострадали люди, и наш кот. Барсик его обнаружил и убил. На станции разгерметизация.
— Ясно, — спокойно произнес Майкл и откусил печение.
После того как он сделал глоток кофе, спросил Валентина:
— Что мы будем делать теперь?
Больше всего в жизни Валентин Петрович не любил, когда его спрашивали два вопроса: "Кто виноват?" и "Что делать?". С политикой, а уж тем более с литературой это не было ни чем не связано. Коммунистам Бережанов относился терпимо, а произведения Чернышевского, Герцена и Ленина читал только лишь бы как-то время в одиночестве убить.
Причина была чисто прозаическая и к высоким материям ни какого отношения. Ведь кто может дать категорический ответ на эти два вопроса. Нет, Валентин Петрович, как любой человек, мог только предполагать. Да вообще он не любил, что-то загадывать и планировать. Вечно все потом идет как-то не так. Вот и сейчас запланировали обычную экспедицию, а вышло совершенно по-другому. Неприятности, словно вошла планета в черную полосу, как из рога изобилия посыпались.
