Гитлеровцы отступили за Днепр, надеясь отсидеться за ним, собраться с силами после разгрома на Курской дуге.
Саперное отделение Максима Ильича вышло на берег. Холоден и неприветлив осенний вечер. Прибрежный кустарник еле виден. Пронзительный ветер гонит волну, и она яростно хлещет о берег.
Максим опустил руки в вспененную воду, задел шершавой ладонью мелкую гальку. Удивился: пена теплая и мягкая, как вата.
«Никогда я не пробовал днепровской воды», — подумал сержант и пригоршнями, торопливо черпая ее, пил, пока не утолил жажду. Оглянулся — бойцы отделения тоже припали к воде.
Подошел командир роты.
— Вот здесь, в кустах, товарищ Собко, и будем собирать паром, — громко сказал он. — Вам первому придется переправиться на тот берег и во что бы то ни стало закрепить канат.
Помолчав секунду, старший лейтенант добавил:
— Немец беснуется. Не жалеет снарядов и мин. Ищите побыстрее лодку. От вашего успеха зависит переправа полка. Канат и инструмент поднесут.
Не успел Собко сказать «Слушаюсь!», как начался огневой налет. Рядом рвануло землю. Выбросило широкий куст вместе с землей. На берег обрушились сотни снарядов и мин. Саперы уткнулась лицами в песчаную косу.
— Понимаю, товарищ старший лейтенант, — крикнул Максим. — Все будет исполнено.
Ротный побежал к другим отделениям. Артналет продолжался.
Теперь Собко должен все обдумать сам.
Когда лодку пригнали, конец бухты[2] уже был закреплен за сваю тут же, на берегу. Канат отнесли в лодку. Туда же положили топор, лопату и скобы. Надо было спешить, чтобы хватило ночи для переправы полка, но подгонять некого. Люди и так все делали быстро.
— Все готово. Разрешите начинать, — доложил Собко.
— Ни пуха ни пера, — ласково пожелал командир роты. — Поскорее возвращайтесь.
— Поехали, — крикнул Максим саперу Владимиру Бойцову и оттолкнулся веслом. Лодка качнулась. Бойцов разматывал канат, и тот, падая за кормой, сразу же исчезал в воде.
Максим навалился на весла и старался не думать о вражеском огне, навстречу которому они приближались. Молчал. Только один раз, когда они были на середине Днепра и мина царапнула осколком борт лодки, не вытерпел:
— Не хотел бы я сейчас принимать холодную ванну. Мина явно не наша, — и он еще сильнее нажал на весла.
Бойцов правой рукой разматывал бухту, левой черпал котелком воду и выплескивал за борт. Дырявая лодка попалась, а чинить ее было некогда.
Вглядываясь в темную пелену ночи, Собко волновался. Стрельба, не затихая ни на минуту, гудела над головой. Волной и течением относило лодку, а сил и пота он отдал уже немало, чтобы выдержать направление. Пулеметная очередь по ним и одновременно резкий толчок лодки были неожиданны. В ту же секунду Максим прыгнул в реку.
