— Скажи ему спасибо за то, что довез.
Прасковья заторопилась:
— Бобов да гороху, что ль, вам нарвать?
В огороде было довольно темно, бобы и стручки гороха находила ощупью, в избу не спешила: пусть без нее объяснятся, может, все наладится. В избу вошла не сразу, крадучись проскользнула сенями, притаилась у избной двери — тихо, будто никого нет, но едва Прасковья вошла, Маша поднялась со словами:
— Ухожу спать.
— А ужинать? — оторопело произнесла Прасковья.
Дочь не ответила. Юрка вышел следом. Прасковья медленно выкладывала на стол никому не нужные стручки и прислушивалась к улице. Хлопнула дверь мазанки, стукнуло, оборвалось у Прасковьи сердце, затаясь, ждала — вот вновь мазанка откроется, но вместо этого услышала, как Юрка заводил мотор. Подошла к окну, глянула в глубокую синь сумерков: «Москвича» как не бывало. Прасковья устало опустилась на табуретку:
— Ну я ей, сатане, задам!
— Где его черти носят? Сказал: отлучусь на десять минут в райфо. Час прошел, а его нет. Лешка, сгоняй за Прохором Кузьмичом в райфо. — Низовцев сидел на райкомовской лавке. Он был не в духе, а ведь с утра все складывалось очень хорошо.
После районного совещания животноводов начальник областного управления сельского хозяйства пожелал осмотреть Малиновскую ферму. Строящиеся дворы ему понравились. Он попросил показать проект. И проект ему понравился. «Да это же целый животноводческий комплекс, — воскликнул он, — это же перевод животноводства на индустриальные рельсы!» Пообещал поддержать в области.
Сегодня на бюро райкома вынесли решение о строительстве в Малиновке первой очереди молочно-мясного комплекса. Низовцеву только бы радоваться, но районный начальник сельхозуправления, перебиравший короткими пальцами сводки продажи мяса и молока, неожиданно остановил собравшегося уходить с заседания Низовцева:
— Погоди, Андрей Егорыч, вопросик к тебе есть. У вас невысокие привесы бычков. В чем дело?
Ему помог предрик, спросивший в свою очередь: «И с надоями не все в порядке: они то поднимутся, то снова упадут. Почему фермы лихорадит?»
Ну и разгорелся сыр-бор. Выходя с заседания, Низовцев грохнул за собой дверью, хотя грохать не собирался: так Получилось. В приемной засветил лысиной Прохор Кузьмич, приехавший с Низовцевым в Конев по делам службы.
— Андрей Егорыч, подожди — минут на десять в райфо загляну.
Низовцев согласно кивнул, и тут же его сграбастал ликующий Селянкин:
— Поздравляй, Андрей Егорыч, еду учиться в Высшую партийную школу!
