Оказалось, что мы жен своих посадили. в витрину. Люди по улице идут и их разглядывают. Но это было бы полбеды. Выяснилось, что обычно за этим столиком сидят местные девушки легкого поведения. Такая замануха у ресторана. Вот чехи, увидев, какие красивые девчонки появились, и понабежали. В общем, пришлось нам своих жен чуть ли не силой отбивать, совсем немного до потасовки дело не дошло».
У Юрия Перескокова есть еще одна веселая история, связанная с поездкой владикавказской «Алании», за которую тогда играл вратарь, на товарищеские матчи в Африку: «Первую пересадку нам предстояло сделать в далекой Анголе. Прилетели туда ночью, вышли из самолета, подъезжаем на автобусе к зданию аэропорта. Подходим к дверям в здание и видим, что на стене рядом с дверью там, где обычно пишут „Добро пожаловать“, метровыми буквами на русском языке надпись: „Х… вам всем“. „Интересно, – думаю, – поездка начинается“. Но удивляться особо нечему было. Ангола в то время была просоветской страной, нашего народа там много обитало. И в аэропорту мы это сразу поняли. Было видно, что само здание построили и его оборудование произвели до прихода Советского Союза, еще „при капитализме“. Потому что внутри и отделка, и люстры, и кожаные сиденья. Вот только эксплуатировалось оно уже при социалистическом строе. Мало того, что попить и поесть негде: ночь и все закрыто. Но даже кондиционеры не работают. Их по ночам отключали из экономии. Мол, солнце не светит, а значит, и не жарко. Но это по их африканским понятиям – не жарко. А по нашим – градусов тридцать внутри, несмотря на темное время суток, было. И нам в этом аэропорту предстояло довольно долго ждать свой рейс. Команда голодная, измученная, злая. Отошли в сторонку, подальше от тренеров, и принялись от вынужденного безделья обсуждать ситуацию. Слова при этом подбирались соответствующие. Досталось всем: и Африке, и Анголе, и ее чернокожим жителям. Самыми отборными комплиментами мы их обмазали.
Стали выяснять, сколько у них тут времени, сколько нам еще сидеть. Никто не знает, какая разница с Москвой. Неподалеку от нас в кресле мирно сидел местный парень. Решили спросить у него. Английский в школе все учили, подхожу к нему и на языке международного общения спрашиваю, который час. Он поднимает голову и по-русски отвечает: „Польвторого, ребьята!“ Все онемели, потому что в предыдущих репликах порядочно доставалось и ему, как представителю окружавшего нас безобразия. И при этом он хладнокровно сидел и слушал, наверное, успел привыкнуть к такому отношению, пока язык учил».
