Князьям удельным волей-неволей приходилось идти в подданство Москве, превращаться в московских холопей.
Москва раздвигала свои владения, ширилась и крепла.
Соседние государства — Ливония и Польша уж чуяли в ней опасного врага. Пока Москва сидела смирнехонько и тихо в своем „куточке“, она мало кого беспокоила и мало кого интересовала. Любой сосед, поляк или ливонец, в любое время легко мог взять „московского медведя на рогатину“.
Но теперь московский медведь уж начинал ворчать глухо и грозно, уж протягивал лапу через свои дебри за Оку, Десну и дальше.
На Москве седобородые бояре, щуря маленькие вострые глазки, уж говорили, вглядываясь в полуденную даль, „ширяя мыслью“ над степями, реками и озерами:
„Это все наше, искони наше…“
Москве не хватало пока только боевой подготовки и выучки… Воевала она еще по-старине. На бой выходила нестройными толпами, вооруженными как попало и чем попало. Всегда почти она терпела поражения.
Но она уж присматривалась к тому, как военное дело поставлено за границей.
Польша и Ливония встрепенулись.
Польское правительство обложило у себя непомерно высокой пошлиной все товары, провозимые в Москву из-за границы, и зорко смотрело, чтобы ни один инженер, механик или литейщик, ни один знакомый с военным искусством человек не пробрался на Москву с запада.
Так же распорядилась у себя и Ливония.
Ливония задерживала даже живописцев… О мастерах пушечного и литейного дела, об оружейниках и всякого рода техниках и говорить нечего: их, если они попадали в руки, либо бросали в тюрьму, либо казнили.
Читатель поймет теперь, какому риску подвергали себя и купец Краснов, и его спутник Фриде, и этот варшавский приятель Краснова — Шлёмка.
План у Краснова был такой: нанять в Варшаве
проводников-запорожцев, „черноморцев“, как их тогда называли, и вместе с ними идти до московской границы степью или на лодках вверх по Днепру, как черноморцы найдут лучше.
Сечь Запорожская в то время была еще в зародыше. Но о Хортицком острове на Днепре, где свили себе гнездо разные бесшабашные головы с Руси, Литвы и Польши, уже ходили довольно определенные слухи.
В Киеве, Варшаве, Чернигове по ярмаркам и базарам толкались странные загорелые люди, — ни паны, ни хлопы, но сразу видно, что большие вояки, и подговаривали народ идти с ними на „Січ Запорозьку“.
С такими провожатыми в степи нечего было бояться ни татар, ни всякого иного недруга. В крайнем случае они всегда нашли бы способ укрыться в разных, только им одним известных, потайных местах и от татар, и от кого угодно.
