Возмездие Эвелит [сборник] | страница 115

Являлась ли эта штука из металла и энергии в действительности мыслящим мозгом? Нет… Валти сказал, и библиотека подтвердила, что живой мозг со всеми своими почти безграничными возможностями никогда не был воспроизведен искусственно. То, что «Технон» думал и рассуждал в пределах собственного функционального назначения, не вызывало сомнений. Был необходим какой-то эквивалент созидательного воображения, чтобы управлять целыми планетами и разрабатывать схемы, подобные созданию Сообщества. Но он все же оставался роботом, суперкомпьютером; его решения принимались непосредственно на основании данных, которые в него вводились, и были бы ошибочными ровно настолько, насколько неверными были бы данные.

Ребенок — большой, почти всемогущий, не обладающий чувством юмора ребенок, определяющий судьбу расы, которая сама отказалась нести за нее ответственность. Мысль была невеселой.

Лангли зажег сигарету и откинулся назад. Ну, хорошо. Он сделал открытие, которое могло бы потрясти империю. Это случилось потому, что он пришел из совершенно отличной эпохи с совершенно другим образом жизни и мышления. Он обладал непокорным разумом свободнорожденного и не подвергался гипнообучению. История его мира состояла из равномерной, часто жестокой эволюции, мира, где из слова «прогресс» сделали идола. Поэтому он мог наблюдать за сегодняшним днем с большей беспристрастностью, чем люди, которые в течение двух последних тысячелетий стремились только к стабильности.

Но что теперь делать с этими фактами?

У него было сильное нигилистическое желание позвонить Валти и Чантавару и все им выложить. Разнести все вдребезги. Но нет — кто он такой, чтобы опрокидывать телегу с яблоками, которая везет миллиарды жизней, и при этом, возможно, по ходу дела погибнуть самому? Он не имел права судить, он был не Господь Бог, и его желание было всего лишь проявлением бессильной ярости.

А поэтому лучше-ка держать язык за зубами. Если только когда-нибудь возникнет подозрение о том, что он знает, он не проживет и минуты. Некоторое время он был важной персоной, и посмотрите, к чему это привело.

Вечером, один в своих апартаментах, Лангли рассматривал себя в зеркале. Лицо похудело и почти утратило загар. Нити седины в волосах превратились в пряди. Он чувствовал себя усталым и очень старым.

Его охватило раскаяние. Зачем он выстрелил в этого человека там, в африканском поместье? Это был бессмысленный поступок, такой же бессмысленный, как все, что он пытался сделать в этом чужом мире. Он задул огонек жизни или по крайней мере причинил боль абсолютно без всякой цели.