Избранные долго молчали и зашумели враз, точно встревоженные гуси:
– Тоху-Боху сошел с ума! Он хочет усыновить сына грязной варварки, язычницы!
– Разве не ты говорил нам о законе сочетания крови? О том, что гои – вместилища демонов и даже животные лучше их!
– Пора искать другого пророка!
– Отдай нам женщину и ребенка, если хочешь сохранить свое место Пророка!
– Успокойтесь, братья, – мягко увещевал их Тоху-Боху. – Мне известно то, что неизвестно никому из вас. Я запретил ей касаться земли до рождения ребенка. Так я задержал время родов на несколько дней. Этим я изменил судьбу ребенка. Он родился после праздника Исхода и не подойдет для наших прежних целей.
Если беременная не касалась земли, то душа ребенка забывает пути предков. Он больше не опасен нам!
Но напуганные купцы были непреклонны. Напрасно Тоху-Боху уговаривал своих соплеменников отказаться от бесполезной жертвы.
В полночь, накануне праздника Исхода кровавая дань была вложена в бурую глину Итиля.
На медведя идешь – ружье готовь, на кабана идешь – готовь гроб.
Охотничья пословица
На рассвете охотников разбудил встревоженный тенорок Мамоныча.
– Беда, товарищи, вставайте, беда!
– Тамбовский волк тебе товарищ. Что случилось-то? – приподнялся с лежанки Блатарь.
– Серега под воду ушел, вместе с машиной, – причитал егерь.
– Какой такой Серега? – лениво потянулся Толстяк.
– Да водитель ваш провалился!
– Как провалился, куда? – с заботой вопрошал Очкарик.
– Озеро здесь неподалеку. Я еще затемно вышел лежки проверить, с горы, стало быть, его увидел. Впотьмах фары под водой светили. Он еще вечером под воду ушел, в темноте брод перепутал. Огроменная в том месте глубина.
За ночь подсыпало еще снегу. По верху едва угадывалась ночная колея и след от бахил Мамоныча. Минут за сорок охотники добежали до озера. След протектора обрывался у самого берега. Вдоль берега успел нарасти перистый лед. Единственная фара еще светила со дна.
– Царствие небесное его душе, – с чувством пожелал Мамоныч и пальнул из карабина.
Охотники растерянно слонялись вдоль берега.
– Вот тебе и поохотились, – поминутно повторял спонсор. – Зарекался я молдаван на работу брать…
– Тише, – поднял руку Глеб.
Нет, ему не померещилось: в ущелье и в самом деле рокотал мощный двигатель.
– Это еще кто? – испугался Толстяк. – Военные?
– Да нет, не похоже, – утер слезы Мамоныч, – хотя нам уже все равно… Парня-то угробили…
Из леса выполз черный внедорожник, вдвое мощнее утонувшего джипа. За тонированными стеклами пассажиров не разглядеть. Боковое стекло поползло вниз, и в проем выглянул водитель.
