– А ну-ка покажи ее спину, – приказал покупатель.
Продавец рывком сдернул с Пребраны покрывало.
На бело-розовой коже северянки отпечатались следы камчи.
– Плохой товар, – поцокал языком покупатель, такая сдохнет или сбежит или еще хуже – родит волчонка.
Продавцы захохотали. Пребрана обвела стынущим взором площадь.
– Я даю тысячу сиклей, – крикнул всадник на белом верблюде, завернутый до глаз в полосатый бурнус.
– Отступись, эта рабыня достанется мне, я первым начал торг. Тысячу сто! – закричал задетый за живое рыжебородый.
– Две тысячи.
Покупатель на белом верблюде откинул бурнус, и продавцы испуганно смолкли, узнав в нем пророка Тоху-Боху, старейшину рахданитов и тайного соправителя малика Иосифа.
Тоху-Боху бросил продавцу тяжелый юфтевый кошель. Продавец поймал его на лету, поцеловал и прижал к сердцу. Пророк щелкнул пальцами. Отрок склонился к ногам Пребраны, у ее щиколоток сверкнуло лезвие, и веревки упали. Четверо рабов опустили перед нею шелковый палантин.
Во внутреннем дворике поместья Тоху-Боху молчаливые рабыни омыли ее тело и волосы теплой душистой водой, принесли одежды из розового шелка и, обмахивая опахалами из перьев, уложили в прохладной комнате внутри дома.
Пребрана проснулась глубокой ночью от скрипа пера. Она была не одна. За столом сидел древний старик. При свете масляной лампы он что-то писал на толстом пергаменте. Старик обернулся на легкий шорох и отложил перо.
– Ты можешь спрашивать, женщина. Я хорошо знаю язык твоих родичей.
– Кто ты? – спросила Пребрана. – Ты здешний правитель?
– О, нет! – попробовал улыбнуться Тоху-Боху. – Я всего лишь торговец благовониями.
Пребрана села на ложе, осмотрелась, и вдохнув поглубже, невольно зажала нос. Богато убранная комната была чисто выметена, но от ковров и шелковых завес шел ядовитый запах сточной канавы.
– Твои благовония прокисли!
– Ты права, этот дух неистребим, как запах Ифрита, вонючего демона Кедара. Он преследует меня от рождения.
Тоху-Боху отложил перо и сел рядом с Золотовлосой:
– Я родился на границе нубийской пустыни, среди красных песков, в двух днях пути от оазиса Патима. Мое прозвище Тоху-Боху, взято из Торы, оно означает «безвидную пустоту», это образ гибельной пустыни.
– Твое имя не сулит счастья, – заметила Пребрана.
– Ты права, чужеземка. Во всем стане не нашлось воды, чтобы обмыть младенца после родов. Тогда меня обмыли верблюжьей мочой. Великий и Неизреченный пожалел для меня даже воды и не дал ничего из того, что щедро и безмерно отпустил другим людям. Но взамен он дал мне нечто бесценное: мудрость, печальную мудрость красных песков. В ту ночь над пустыней взошла красная звезда. Она хорошо известна караванщикам, ее называют Гамарра Кион. Она появляется в образе прекрасной женщины со знаком царской власти на поясе. Она восседает на белом верблюде и рассказывает обо всех событиях прошлого и будущего и учит добывать скрытые сокровища. Одно из этих сокровищ – ты!
