Подошла очередь Бен-Шаддая – капитана северных гаваней. Низко склонившись, он протянул старейшине Итиля золотую шейную гривну со знаком трезубца-сокола. Тоху-Боху быстро ощупал узор, попробовал золото на зуб и, прочитав знаки княжьего достоинства, спросил в сильном волнении:
– Откуда ты взял это украшение?
– Гривна была на шее рабыни, но в пути она заболела…
– Ты слыхал о пророчестве? – едва сдерживая гнев, спросил Тоху-Боху, и его единственный глаз налился кровью, точно он увидел во тьме демона. – Где она?
Бен-Шаддай затрясся – его положение водящего караваны и капитана речных гаваней зависело от расположения старейшины Итиля.
– Если вечером ее не угнали на стройку, то утром она будет выставлена на рынке, – пролепетал он и больше не прознес ни слова до конца собрания.
Ранним утром Тоху-Боху разбудил невольников и велел оседлать белую верблюдицу. Он с головой завернулся в полосатый бурнус и взгромоздился в седло. Четверо рабов вынесли женский шелковый паланкин, украшенный жемчужными бусами, и поспешили за белой верблюдицей.
На невольничьем рынке на восточной стороне Итиля всегда шумно и многолюдно. Ревут ослы. Знатные покупатели прячут лица от горячего солнца под узорными завесами. Шныряют перекупщики, торговые гости прицениваются, торгуются и выбирают товар. В шатрах сидят менялы, шевелят губами, пересчитывают монеты и складывают в разноцветные столбики: мелькают в ловких руках греческие дирхемы, хазарские сикли, арабские и индийские монеты.
Уже час Пребрана стояла на палящем солнце, прикрывая живот складками холщовой накидки. Ее ноги были спутаны в щиколотках пеньковой веревкой, обрывок болтался на шее.
– Сколько стоит эта падаль? – в который раз спрашивал араб с огненно-рыжей бородой, выкрашенной хной.
Низенький кривоногий купчик, похожий на рассохшуюся бочку, завернутую в шелковый халат, слез с циновки и споро посеменил к покупателю.
– Товар хороший, к тому же с приплодом, – купчик похлопал Пребрану по животу. За тысячу сиклей отдам!
– Тысячу? – выкатил и без того выпученные глаза рыжебородый покупатель. – Столько стоит девственница с глазами газели и шафранной кожей, а ты хочешь тысячу сиклей за эту старуху?
– Это не старуха. Приглядись: ее золотые волосы съела дорожная пыль, ее кожа высохла на солнце, но если ты будешь ее хорошо кормить, ее ноги нальются силой, – обиделся продавец.
Он поднял лицо Пребраны за подбородок.
– Посмотри, она с севера, эти рабыни плохо приживаются в неволе, но из-за цвета волос стоят дорого. Я купил ее за две тысячи сиклей и кормил ее весь месяц Элуп, и теперь хочу вернуть хотя бы половину, – горячился купчик.
