Кстати, у меня завтра доклад, точнее, обкатка темы, давай я тебе пропуск черкану.
Глеб пожал плечами и пошел за Колодяжным по звучно-пустым залам.
Они спустились в музейный подвал по узкой лестнице. В маленьком подвальном помещении Колодяжный зажег свет.
На полках выстроились черепа, каждый со своей биркой и номером. Отдельно в большом ящике-саркофаге лежали разрозненные кости.
– Посмотрите, какая красавица! – Колодяжный снял с полки тонкокостный бело-оливковый череп. – Когда держишь в руках череп красивой женщины, в пальцах начинает покалывать. – Он бережно вернул череп на место и обернулся к Глебу.
– Вот так вся жизнь прошла от сезона к сезону. Вот только эти молчаливые друзья и остались.
Дверь скрипнула, в темный кабинет заглянул щуплый очкарик, похожий на внезапно состарившегося подростка, тот самый, что «воевал» у костра.
– Что, Костенька, забыл что-нибудь? – ласково окликнул его Колодяжный.
– Экран надо взять. Тот, что в зале, кто-то прожег зажигалкой.
Архивный юноша встал на стул и близоруко зашарил на полках. Наконец нашел длинный металлический тубус и ушел.
– Ученик мой, последователь школы Герасимова. Восстанавливает облик по черепным костям. Не беда, что подслеповат – у него руки зрячие! – похвалил Костю Колодяжный и решительно черкнул в пропуске. – Завтра в десять. Обязательно приходите, Соколов.
Кровь текла в моих жилах, текла издалека,
Холодела в предчувствии злого урока,
Закипала она, когда Русь унижали,
Застывала она на восточном кинжале.
М. Струкова
Лето 6466 от Сотворения мира (958 год)
Всякому знамению на небе и на земле положен предел. Угасают на небе блудные светочи, поселив в сердцах людей тревожное предчувствие беды. И затмения солнца в свой черед уходят в прошлое.
После сечи жестокой выжил Радим. В жарком бреду выкликал он Пребрану все ему чудился бой и кривая хазарская сабля над девичьей шеей. Олисей неотлучно был рядом, корпию к ранам прикладывал, травы менял на ожогах, пить подносил и с любовью выходил друга.
Шла к перелому зима, когда встал на нетвердых ногах и, опираясь на братскую руку, сделал шаг воин-тень. И доподлинно был он похож на Навья,[10] что скитается рядом с жилищем в лихую полночь.
Едва окрепнув, добрел Радим до Велесова капища. Долго просил он Богов указать путь до Пребраны, но кумиры хранили молчание, и в деревянных глазницах намерзла слеза.
По весне Радим и Олисей ушли в Киев. Пестрым и шумным показался друзьям этот город после сурового севера. На площадях и пристанях с утра до ночи кипел торг, и гул стоял от иноземной речи. На Княжьем подворье скликали повольников.
