Узнав об этом, шептались христиане: «Праведный, который клянется именем Господа поганому язычнику, подобен жене любодейной, которая клянется жизнью своего мужа».
Но Святослав не смотрел на веру, он смотрел в сердце.
Зимою, перед новым солнцеворотом, Чурило сделал гадание Святославу, и печалью повеяло от пророчества:
Горе тому, кто подобно коню, скакал впереди табуна, а кости его будут лежат без погребения. Молод он будет и полон сил, но вытечет сила в песок у днепровских порогов.
– Нельзя ли как-нибудь изменить это? – спросил Святослав.
Покачал головой Чурило и сказал в утешение князю:
– Люди прежних веков жили, сколько хотели, и в могиле их червь не трогал, но ныне смерть слепа и разит без разбора.
– А когда она стала слепа? – спросил Святослав.
– Давно это было. Однажды разгневался Перун на Смерть, что пленяет всякое живое, и лучом, исходящим между бровей, стал разить ее. Пряталась Смерть в норах, болотах, в дуплах и под корягами, но не укрылась от гнева Перуна. Тогда бросилась Смерть бежать, да с полдороги и оглянулась, и Перунов луч пронзил оба ее глаза. С тех пор слепа Смерть…
И после гадал Чурило всем, кто подходил к нему. Прибежала с Дуная Пребрана и спросила:
– Жив ли мой сын, кровинка родная?
Бросил Чурило девять палочек на песок, и они сами сложились в руну жизни.
– Увижу ли я его? – взмолилась Пребрана. И старец ответил:
– Увидишь.
Олисей же отверг гадание, полностью вверяя себя воле Господней, но старец уже прочитал будущее побратимов и тихо сказал:
– У Радима-Кречета будет две могилы, а Олисей-Гречанин умрет на кресте.
Весной приплыли по Дунаю ладьи под черными парусами, и черную весть принес гонец. Из донских степей нагрянуло племя незнаемое – печенеги – и с силой великою осадило Киев, и вскоре закончились у осажденных и вода и пища.
С укоризной писали кияне Святославу: «Ты, княже, ищешь чужой земли и о ней заботишься, а свою покинул! А нас тут чуть было не взяли печенеги: и престарелую матерь твою, и детей твоих. Если не придешь и не защитишь нас, то возьмут-таки нас. Неужели не жаль тебе своей отчины, старой матери, и детей своих?»
Так упрекали его, как трусливые бабы. Позабыв, что ради грядущего Царства Великого воюет их князь.
Спешно покидая Преславу, Святослав собрал болгарских вельмож и черный люд на соборной площади. Правую ладонь он поднял к солнцу, а левую возложил на рукоять меча, и поклялся беречь болгарский народ и заботиться о его благе, как отец, и растроганные болгары дали клятву верности и повиновения своему новому господарю.
