Семнадцать дней со списками учеников ходила по домам, квартирам, поднималась по парадным и черным лестницам, стучала кулачком в двери.
В темных закопченных квартирах со зловещими коридорами увидела детей, жалких и печальных, равнодушных и отчаянных, готовых бороться со всем миром и с нею, Ксенией Марковной.
В квартире Сережи Козлова дверь отворила его мама:
— Он жив, но плох. Вы хотите его увидеть?.. — провела темным коридором в комнату, кивнула на старое кресло с общипанными, но еще кокетливыми кисточками. — Вот мой Сережа. Сережа, к тебе пришла учительница.
В полумраке не сразу разглядела Сережу Козлова, забившегося в пальто и валенках в угол кресла.
— Мама, она пришла тебя ругать за то, что я не посещаю школу. Я не пойду в школу. Я не хочу в школу.
— Сережа, я не пришла тебя ругать. Наша школа на время закрылась.
— А что теперь делаете вы, Ксения Марковна? — с умной усмешкой спросил мальчик. — Вы принесли мне что-нибудь поесть — да?..
— Я, Серёженька, составляю списки учеников нашей школы. Это очень важно сделать…
Сережа Козлов выставил из воротника пальто свое худое острое лицо:
— Вы не приносите, Ксения Марковна, нам поесть — вы составляете списки. Вы нас считаете, да?..
Учительница потерялась:
— Да, Сережа, это важно…
Глазки мальчика засверкали. Он был беспощаден. Он кричал:
— Вы плохая, никуда не годная учительница. Вы составляете список мертвых учеников. Когда свою работу закончите, умрут все!..
Мать Сережи стояла за спинкой кресла и успокаивала:
— Вот это, Сережа, ты не должен был бы говорить…
Проводила до лестницы.
— Ксения Марковна, вы действительно ничем не можете нам помочь? Мы недавно с Сережей похоронили нашего папу. На очереди мы с ним… Вас послали обойти учеников ведь не для того лишь, чтобы поставить птички! Я знаю, — вдруг крикнула женщина, — вы распределяете помощь! — Рука женщины вцепилась в плечо учительницы. — Дайте мне ваши списки. Я посмотрю, что вы там поставили…
— Поверьте, я ничего не распределяю… — вскрикнула Ксения Марковна и стала долго и сбивчиво объяснять, почему и зачем она пришла к ним, к Козловым. Ничего подобного — против Сережи Козлова она не поставила в списке «птичку», «птичку» она ставит против имен тех, кто умер, например, — Володи Смолкина, Иры Махоткиной, Вити Ургант… — Вы поняли меня?
Ксения Марковна уходила, держась за сердце и пряча тетрадь со списком под пальто.
Входила в квартиры, на порогах которых уже угадывалось: здесь живых, увы, нет. В ворохе тряпья находила застывшие, неузнаваемые тела учеников. Шептала: «Митя Скородумов, мой мальчик. Я не сердилась на тебя. Ты всегда исправлял свои двойки. А неаккуратность! — это проходит с годами…»
