- Пошто старика забыли? Так долго не приходили?
- У нас устав строгий. Из Впадины не отлучаемся, чтобы никто не проведал, где мы хоронимся. Особливо острожники.
- Э-э-э, острог теперь ведь нету. Новый шибко далеко. Одни тут кочуем. Ниже род Сапкара кочует. Лучи совсем нет. Худо стало нам. За припасом далеко ходи. Страшное дело.
Миновал полдень, когда наевшиеся ягеля олени волнистым, серо-бурым потоком потекли сквозь лес к речке. Далеко неслось шумное дыхание, шлепанье копыт, густое похрапывание важенок. Шерстистые летние рога вскидывались и опускались, напоминая раскачиваемые ветром ветки кустарника, опушенные инеем.
При виде такой лавины Корнея охватило восхищение и гордость за деда, который легко управлял этой несметной ратью. Агирча, довольный произведенным эффектом, сиял:
- Своим скажи: куда как хорошо живем… А у вас много оронов?
Узнав, что у зятя до сих пор нет собственного стада, старик помрачнел. Морща широкий лоб, он то и дело огорченно приговаривал:
- Бедный хутэ, бедный, ой бедный!
Корней принялся успокаивать деда, объясняя, что олени им просто ни к чему - ездить на них некуда, для еды же во Впадине в достатке диких зверей.
- Э-э-э…- старик несогласно махнул рукой, - люди без оленя хорошо не живи, пропадай быстро. Моих оленей бери, хорошо живи.
Тронутый заботой и добротой, Корней не стал спорить с дедом.
Ягельные поля вокруг стойбища истощились, и эвенки через два дня свернули закоптелые берестяные покрышки с жердей чумов, и, сложив их на грузовые нарты, откочевали верст на пятнадцать вниз по реке к следующему лагерю. Как раз туда, где находились мощные солончаки.
В дороге повстречали медведя. Агирча уважительно поприветствовал его:
- Дорова, брат!
А Корнею пояснил:
- Хомоты тоже люди. Только рубаха другая. Иногда сердится, - при этом старик поднял вверх волосы и обнажил на затылке красный, бугристый от уха до уха, шрам - след от медвежьих когтей.
Прошло дней десять. Все это время тридцати летний сын Агирчи - Бэюн помогал гостям заготовлять соль. Набрали около шести пудов. Скитники, готовясь к возвращению, стали паковать груз. И женщины к этому времени закончили шить кухлянки и рукавицы в подарок русской родне. Агирча, после долгих споров, убедил все же внука взять трех вьючных оронов, чтобы тяжелую соль везти на них.
В последний вечер перед отъездом Корней и Захар долго совещались и решили, что, поскольку груз понесут олени, Захар в скит отправится один, а Корней останется на пару недель в стойбище, чтобы долечить больных оленей.
