Подшофе | страница 21
Несколько месяцев спустя мы вновь отправились в путь, решив поездить по югу страны; в Дижоне мы ночевали вшестером в одной комнате (отель «Дыра», пансион от двух франков, льющаяся вода), потому что больше ночевать было негде. Наши друзья считали, что это их слегка компрометирует, но храпели до самого утра.
В городке Сали-де-Беарн, в Пиренеях, мы лечились от колита, главной болезни того года, и отдыхали в отеле «Бельвью», в номере, отделанном белой сосной и освещенном бледным солнцем, которое катилось вниз с Пиренеев. На камине в нашем номере стояла бронзовая статуя Генриха IV: в этом городке родилась его мать. Заколоченные досками окна Казино были заляпаны птичьим пометом – прогуливаясь по застланным туманом улицам, мы купили трости с пиками на конце и были слегка разочарованы всем на свете. На Бродвее приняли нашу пьесу, и киношники предлагали шестьдесят тысяч долларов, но к тому времени мы сделались хрупкими, как фарфоровые статуэтки, и казалось, что всё это не имеет большого значения.
Когда курс лечения закончился, взятый напрокат лимузин довез нас до Тулузы, кренясь на сторону при объезде серой стены Каркассона и разогнавшись на протянувшихся вдаль незаселенных равнинах Кот-д’Аржана. Отель «Тиволье», нарядный с виду, был совершенно заброшен. Желая убедиться, что в этом мрачном склепе еще продолжается жизнь, мы то и дело вызывали звонком официанта. Он возмущался, но приходил, и в конце концов мы вынудили его принести нам так много пива, что оно усугубило мрак.
В отеле «О’Коннор» мерно покачивались в гостиничных креслах, благоразумно убаюкивая свое прошлое, старые дамы в белых кружевах. Зато в кафе, расположенных на Английской набережной, по цене портвейна подавали синие сумерки, а мы танцевали местное танго и смотрели, как трясутся от холода девушки в платьях, подходящих для отдыха на Лазурном берегу. Мы с друзьями направились в ресторан «Перрокет», одна из нас – с голубым гиацинтом, другой – со скверным характером, из-за которого он купил тележку, полную жареных каштанов, и тут же щедрой рукой распространил их теплый, пригорьковатый аромат по всей холодной весенней ночи.
В грустном августе того года мы съездили в Ментону, где заказали буйабес в похожем на аквариум павильоне у моря, напротив гостиницы «Виктория». Холмы серебристо-оливкового цвета своими очертаниями идеально подходили для обозначения границы.
Покидая Ривьеру после третьего лета, мы заглянули в отель «Континенталь» в Канне навестить знакомого писателя. Он гордился тем, что самостоятельно принял решение взять себе черную дворнягу. У него были хорошенький домик и хорошенькая жена, и мы с завистью смотрели на его удобные предметы обихода, благодаря которым складывалось впечатление, будто он удалился от мира, хотя на самом деле он всегда воспринимал внешний мир по-своему, ограничивая его влияние.
