Вечером мальчик опять бежал играть в мяч или в кегли[12] (у него это хорошо получалось) или распевал песни с гасконцами из королевской стражи. В его обширном репертуаре преобладали веселые и скабрезные песни.
При французском дворе не было запретных тем. Уже в трехлетнем возрасте дофин имел четкое представление о том, в чем разница между мужчинами и женщинами и откуда берутся дети. Отец постоянно подшучивал над ним, говоря, что он в кого-то влюблен, и порой доводил до слез. «Братец Верней» (сын Габриэль д’Антраг) подавал плохой пример, подбивая «своего господина», как он называл единокровного брата, обнимать и целовать маленьких девочек. Однако дофин в этом плане оказался полной противоположностью отца: с годами в нем развилась стыдливость. В июне 1609 года он попросил у Генриха позволения нарвать два букета: один — для своей матери, другой — для мадемуазель де Фонлебон, фрейлины королевы, в которую был влюблен. Он подарил свой букет и четырежды поцеловал объект своего обожания. Однако в другой раз на вопрос кормилицы, не влюблен ли он, он ответил, подумав: «Нет, я избегаю любви».
В восемь часов дофина отправляли спать. Перед сном начальник дворцовой стражи приходил к нему, чтобы узнать ночной пароль, и юный принц давал волю фантазии.
Прежде чем лечь в постель, полагалось прочесть «Отче наш», «Верую» и особую молитву: «Господи, сохрани жизнь папе, маме, сестрице, дофину и сделай меня хорошим человеком и не упрямцем, даруя мне свою любовь, милость и благословение. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь». Иногда к этому времени у мальчика уже слипались глаза, и он просил «Мамангу» позволить ему помолиться завтра. Тогда ограничивались только последней молитвой. Впрочем, чаще его приходилось убаюкивать колыбельными, похлопыванием по голове и другим частям тела или же кормить вареньем из роз в качестве снотворного.
«Сестрица», о которой молился дофин, родилась 22 ноября 1602 года; во дворце ее называли «Мадам». Узнав, что произвела на свет дочь, королева горько разрыдалась: во-первых, ей было напророчено, что она родит трех принцев, а во-вторых, рождение еще одного сына упрочило бы ее положение и выбило бы оружие из рук ненавистной соперницы, которая тоже была на сносях. Генрих попытался подбодрить жену шуткой, что быть женщиной тоже неплохо: «Если бы вы не принадлежали к этому полу, вы никогда не стали бы королевой Франции!» — и пообещал «сделать» ей других детей. Два месяца спустя Генриетта д’Антраг тоже разрешилась от бремени девочкой, которую назвали Габриэль.
