- Идём, отец.
Узкая тропа, даже не тропа, а щель между сходящимися и почти сошедшими стенами Дикого Леса вела прямо вперёд. Здесь нет сторон света, нет "севера" и "юга", "востока" или "запада". Нет ничего, кроме "низа" и, соответственно, "верха". Да ещё разлитый повсюду мягкий, совершенно не угрожающий, не внушающий подозрений свет.
- Погоди, - Некромант не двинулся с места. - Погоди... нас там ждут.
Лейт мигом насторожилась - точнее, насторожилась и приняла боевую стойку уже не Лейт, а Ниакрис, верная выученица Храма Мечей.
За сходившимися живыми стенами их на самом деле ждало нечто алчное, голодное и полуразумное. Волны животной ненависти, услужливо подхваченные щедро разлитыми здесь магическими энергиями, докатились до Ниакрис.
- Тварь... жрать хочет, - брови девушки сошлись. Невольно она вспомнила становище поури и свои отчаянные схватки, когда она убивала за горшок дурнопахну-щей, почти несъедобной для обычного человека каши.
- Тут таких много, - согласно кивнул отец. - Вот что, дочка, подвинься-ка. Я дело заварил и теперь вперёд пойду.
Ниакрис выразительно пожала плечами. Она простила этому человеку им сотворённое, она чувствовала, что он - её отец, её плоть и кровь, но стать для него настоящей дочерью она не могла. Пока не могла, или не сможет уже никогда - она часто задумывалась над этим. Хотя он - последнее, что осталось у неё во всём бесконечном мире. Ведь даже родного Эвиала у них больше не было. Одно только Междумирье, будь оно проклято сугубо и трегубо!
Некромант, в свою очередь, ответил дочери сухим кивком. В перерывах между приступами обессиливающего, рвущего душу покаяния он всегда делался таким - сдержанным, отстранённым, даже каким-то иронично-насмешливым. Порой он позволял себе отпускать в её адрес колкости.
Стены Дикого Леса заколебались, судорожно выбрасывая из себя поперёк тропы парящие осклизлые щупальца-ветви, усеянные, как и первое, густой щетиной чёрных, до синевы блестящих шипов.
- Отец! - вырвалось у Ниакрис.
Он только досадливо отмахнулся - мол, не мешай.
...Быть тем, кем он стал, - для этого потребны огромные силы и огромный талант. Бывший ротный чародей "Костоломов Диаза" поднялся очень высоко. Он заплатил за знание самую высокую цену, какую только примут у человека. И просто чья-то жизнь в этой лавке - ничтожная мелочь. Так, горсть медяков.
И сейчас Некромант, человек, первый (Но не единственный) ученик дуоттов, просто шёл среди кипящей чёрной плоти, небрежными и лёгкими движениями ладоней раздавая незримые оплеухи, от которых тяжеленные извивающиеся ветви так и разлетались в разные стороны, мокро шлёпая о стволы Дикого Леса.
