Однажды к нам в отделение привезли классического психически больного -мужчину в возрасте около 35 лет, снятого милицией с поезда. Насколько я мог его понять, он с женой и детьми ехал в поезде Москва -Владивосток. Снят он был в Белогорске, от которого идет железнодорожная ветка на Благовещенск. Сам он был из Твери, что сразу приблизило меня к нему душой. Я захотел помочь ему во что бы то ни стало. Даже вопреки своим обязанностям. Я решил помочь ему бежать из отделения, чувствуя, что так ему будет лучше и у него будет больше шансов выжить и выздороветь. Если верить его рассказам, которые у него переходили в откровенную трактовку своих видений, в дороге к ним пристали парни, обманом разлучили его с ней и детьми и сейчас им угрожает опасность. Он так рвался к выходам из отделения, что его привязали к кроватям, чему он особенно не сопротивлялся, так как был интеллигентным и доверчивым. Тем не менее слабым он не был. Иногда он в кульминационные моменты переживаний такую ярость обрушивал на ремни, что мне становилось жутко от мысли, что они могут не выдержать. Поговорив с ним сразу после его прибытия я пообещал ему вечером организовать ему побег, о чем он меня попросил. Его просьбы задели меня за живое. Когда я услышал в этой постоянной табачной дымке в отделении, сочившейся из туалета окающий волжский говор и увидел его белую кожу и мягкость обращения к медперсоналу, когда не все санитары и сестры отвечали ему тем же, я понял что ему здесь не место лечения. Я видел весь ужас ситуации, в котором оказалась его душа. Его положение представало передо мной тем более плачевным, что всю свою силу он тратил на доверчивые попытки обратить внимание медперсонала к своим просьбам и выпустить его отсюда или помочь его жене и детям. Запутался в себе он основательно. Часто на меня он реагировал с более отчужденным отношением, чем было у него ко мне в предыдущем разговоре. Он не переставал оправдываться за сказанное, осознавая, что его могут воспринимать как ненормального. Я чувствовал-попади он на волю и вдохни он свободы необходимость оправдываться у него бы исчезла. И он бы успокоился. Направленность действий у него была - розыски жены. Мне казалось, что за "парней" он принял работников милиции, которым, возможно, жена сама и отдала его из-за его критического состояния.
Он умер этой же ночью от разрыва сердца.Не сделали вовремя укол. Врач не хотела слушать его бред и мои просьбы помочь ему.
