Особый интерес, естественно, вызывают личности издателей журнала «Гомон» А. Марченко и X. Ратнера. На наш взгляд, социальное происхождение А. Марченко (из семьи крестьянина-вольноотпущенника) глубоко симптоматично. Трудно сказать, был ли он первым крестьянином-белорусом, обучавшимся в университете, но хорошо известно, что первый латыш, закончивший Дерптский университет, К. Безбардис стал одним из лидеров национального дьижения (его пророссийского течения) [401, с. 130]. Не менее интересно наличие у истоков белорусского политического национализма фигуры еврея X. Ратнера. Его участие, по-видимому, не ограничивалось только организацией нелегальной типографии. Содержание «Гомона» не только отличалось сочувственным отношением к евреям, но подчеркиванием того, что «беднейшая часть еврейства нигде так не сошлась с народом, как в Белоруссии: евреи не только усвоили здесь некоторые народные обычаи и предрассудки, но даже нередки случаи единодушной борьбы этой части с белорусами же против евреев же богачей и панов ...» [164, с. 111]. Отметим, что участие евреев в национальных движениях народов Центрально-Восточной Европы не является чем-то необычным. Так, например, в конце XIX в., по мере того как украинское движение стало набирать силу, в нем появляются такие евреи-украинофилы, как А. Марголин, И. Гермайзе, М. Гехтер и др. [38, с. 65], несмотря на то, что традиционно взаимоотношения между украинцами и евреями были более конфликтными, чем между белорусами и евреями. Однако, даже несмотря на это обстоятельство, участие X. Ратнера в разработке наиболее раннего из ныне известных документальных свидетельств белорусской национальной идеологии, представляет, на наш взгляд, явление уникальное.
Необходимо также подчеркнуть, что белорусская национальная идеология была создана, судя по всему, уроженцами восточной части Беларуси. Р. Радзик, правда, приводит точку зрения В. Йодко-Наркевича относительно того, что «редакторами его ("Гомона") были молодые поляки» [379, с. 252]. На наш взгляд, содержание «Гомона» едва ли об этом свидетельствует. Впрочем, и сам Р. Радзик отмечает, что подходить к утш'рждоиию Н. Йод ко-Наркевича нужно с осторожностью.
Еще один интересный момент — в публицистике можно встретить многочисленные ссылки на национальные движения других народов как примеры для подражания белорусами. В частности, в послании Д. Боровика примерами «согласия деятельности интеллигенции главным чертам народного характера» приводится русская, украинская, польская, финская культура, а латыши и эстонцы названы «российскими ирландцами» [164, с. 25]. В первом номере «Гомона» необходимость национального пробуждения обосновывается тем, что «проснувшаяся народность не даст себя в обиду и не позволит безнаказанно давить себя сильнейшим, примеры чего в настоящее время мы встречаем повсюду (например, среди славянских народностей Австрии и т. п.)» [164, с. 25].
