Во-вторых, при всем значении католической и шляхетской по происхождению интеллигенции абсолютно не правомочно сводить артикуляцию белорусской этничности исключительно к ее активности. Это, в частности, уже отмечалось С. Кузняевой на примере с П. Шпилевским [85, с. 62]. Не случайно и В. Са-вич-Заблоцкий среди любителей белорусского языка упомянул и ксендзов и попов. Необходимо отметить, что в сфере фольклористики и языкознания деятельность православных была не менее (если не более) результативной, если вспомнить представителя поколения М. Бобровского и И. Даниловича — И. Носовича и его публикацию, по существу первую, словаря белорусского языка. К этому можно добавить и усилия выходцев из крестьянского сословия, например вольноотпущенника Н. Анимелле, пожалуй, самого усердного из авторов «Быта белорусских крестьян» (1854).
В-третьих, самосознание создателей белорусскоязычных произведений было лишено четкой национальной направленности.
Это касается даже тех, кто позднее рассматривался в качестве первопроходцев. Так, например Я. Чечот не отождествлял себя с белорусами, считая, что «самостоятельная обработка этого наречия без помощи посторонней подлежит сомнению» [251, л. 10 об.]. То же касается и В. Дунина-Марцинкевича, для него Беларусь не была самостоятельной в национальном отношении, представлялась территориально-этнографической, а не национальной целостностью. Шляхетское происхождение практически всех («при-мордиальный» аспект социальной структуры), за исключением В. Коротынского, литераторов в условиях консервации иерархич-ной социально-этнической структуры общественных отношений делало психологически чрезвычайно сложно преодолимой, в буквальном смысле слова, пропасть между собой и крестьянством.
Однако, в-четвертых, объективно эта активность служила доказательством потенциальной возможности и способности этноса встать на путь национального развития. Об этом свидетельствовало и распространение самодеятельного литературного творчества среди социальных низов многочисленных «гутарок», возникавших на стыке фольклора и профессиональной литературы. Близко к ним по содержанию стоит единственное известное стихотворение П. Багрыма. Уступая «шляхетской» литературе по художественному уровню, «гутарки» значительно превосходили их по социальной направленности содержания. В них критически осмысливались наиболее злободневные проблемы крестьянской жизни — социальное неравенство, усиление крепостнической эксплуатации, разрушение традиционных устоев жизни под воздействием развития рыночных отношений и т. д. Само их появление свидетельствовало о наличии определенных социальных ожиданий в среде крестьянства.
