Вновь подошёл охранник, и Рита последовала за ним, но через несколько шагов оборотилась.
— Лила! — кинула она напоследок. — Я тебя найду. Слышишь? Обязательно найду!
Барак окружил тишиной и полумраком, дверь позади шумно закрылась. Рита тут же попыталась отпереть её снова, но замок был надёжный. Расцарапав о дверь запястья и ещё несколько раз ударившись о неё от безнадёжности всем телом, она отступила вглубь, упала на подобие лежанки.
Хотят держать её взаперти — пусть держат. Главное, не забыть потом, не забыть, что обещала, не забыть о…
— Лила, — по-прежнему глядя в потолок, проговорила Китти. — Её звали Лила.
Похоже, сегодня ей вновь не заснуть.
Она встала, поставила вариться кофе — обречённо-привычная последовательность движений, где не будет никаких перемен; пока он готовился, на минуту включила телевизор. Ничего нового, повторяют дневной выпуск: про то, как некая Китти Башева работала на тирана и узурпатора Нонине, про то, как она по-прежнему занимает должность на государственном телевидении (ах да, уже не занимает… ну так, значит, занимала) и даже всё ещё пользуется казённым транспортом в личных целях, и кстати, а за какие заслуги… и т. д., и т. п. Всё это она слышала за последние дни уже неоднократно, и из опыта знала, как набирают оборот подобные сюжеты — что обычно всплывает, в какой последовательности пускается в дело… Всё так же, как с десятками других — ничего нового.
Она налила кофе, выключила телевизор. За окном ползла густая матовая синь с провалами чёрного. Она ничего не обещала — ни участия, ни справедливости — она лишь ползла, как и без того должна была ползти.
Китти и не ждала особо.
Она сняла шкатулку с подоконника, осмотрела её, аккуратно докрутила до упора маленький ключ. Помедлив — каждый раз как будто через силу — открыла крышку: из недр прянула нежная печальная мелодия, перепетая отрывистыми звеньканьями колокольчиков. Слова же Китти знала и так.
«Почему вы сегодня так грустны, моя фройляйн,
Почему так тревожно поёт на душе…»
Она оставила шкатулку играть на столе, сама же вместе с кофе вышла на балкон. Там воздух был свежее.
Она подняла чашку ко рту, поняла, что не может пить это тёмное. Оно слишком сильно пахло кофе — неприлично сильно. Будь это какое-нибудь невнятное варево — какое им могли раздавать в ссылке — она бы, может попробовала, но вот это…
Китти напомнила себе, что многие другие, не лучше её, возможно, в эту самую минуту распивают дорогие вина, и всё же отхлебнула немного.
