ему лучше еще раз подумать.
Я потянулся к сумке, которая лежала на моих ногах, а когда вытащил бумажный пакет из
местной кондитерской, я развернулся на месте, чтобы посмотреть на своего друга. Прошло время с тех
пор, как мы зависали вместе, чтобы было странным само по себе. Но что–то еще происходило, я
чувствовал это так же ясно, как и волны напряжения, скатывающиеся с каменных плеч Коннора и
жесткой челюсти, и уже был готов добраться до сути.
Он натянул свои очки в черной оправе Oakley и слишком сосредоточился на длинной полосе
свободного шоссе, которое раскинулось перед нами. Однодневная, светлая щетина оттеняла его щеки, а
его губы были вытянуты в тонкую линию. Было почти смешно, как усиленно он старался не смотреть на
меня, будто это не было таким уж непостижимым.
Точно, именно таким это и было. Я никогда не был хорош в обладании хоть каком–то терпением,
но если и был, ни за что бы не позволил Коннору отстраняться от меня еще дольше, чем он уже это
сделал. Для меня было достаточно трудно просидеть в ограниченном пространстве любое
продолжительное время, но добавьте к вышеупомянутому пространству тишину – и я в полной заднице.
Раскатав верх пакета, я открыл его и протянул через консоль, чтобы скользнуть под его рукой и
предложить ему. Он бросил взгляд вниз на пакет, а потом повернул свою голову в моем направлении с
приподнятой бровью.
– Давай же… – сказал я, размахивая содержимым под его носом. – Не говори мне, что не хочешь.
Слегка прищурив глаза, Коннор снял руку с руля, и в тот момент я понял, что поимею его. Все
было кончено, когда он перенес свою руку, чтобы скользнуть ей в пакет, и в последнюю секунду я
выдернул его и рассмеялся.
– Не так быстро. У этого есть цена. Ты должен рассказать мне причину, почему ведешь себя,
будто кто–то пнул по твоему песчаному замку.
Вынужденный смешок вырвался из него.
– Мне кажется, что это провокация, Кинкейд.
– А мне кажется, что то, что ты делаешь называется дуться, обижаться, эмм… в чем там ты еще
обвинял меня в прошлом?
Я заметил, как уголок его рта изогнулся, а потом он пожал плечами.
– Впадать в истерику. В приступ ярости. Трусики собрались в заднице.
– Точно. Все это. Но мы оба знаем, что ты носишь боксеры, а не стринги, как я иногда. Поэтому,
может быть, не последнее... – мои слова стихли, когда губы Коннора сложились в серьезную линию, как
