станут обсуждать на свадьбе Кейти. Ни за что я не украду у сестры ее день. Они с Марком были
очаровательны вместе, и заслуживали пройти по проходу к красивому алтарю, который был установлен
на скалистом утесе с видом на Тихий океан, и произнести свои клятвы.
Вздохнув, я расслабил узел галстука, пока шел по коридору к своему номеру. Все, чего я хотел –
попасть внутрь, раздеться и заползти в кровать. Будет достаточно тяжело встретиться лицом к лицу с
Коннором утром со всей этой странностью между нами, и отсутствие сна не поможет этой проблеме.
Когда повернул за угол, я отправил короткую молитву, чтобы Райан уже собрал свое дерьмо и
уехал, потому что он – последний человек, с которым я хотел иметь дело. И когда я приблизился к
своему номеру и заметил кого–то, сидящего на полу с прижатой к стене спиной и коленями,
подтянутыми к груди, мои ноги дрогнули. В горле пересохло, пока я подходил ближе, но тогда все
беспокойство о том, что это был Райан, испарилось, и мое тело начало отвечать, потому что даже не
ясно видя силуэт, я знал, кто это, все мое существо было настроено на него.
Коннор.
Когда его голова повернулась, я задался вопросом – произнес ли я его имя вслух? Но судя по
тому, что в горле, будто комок застрял, я сомневался, что это произошло. Моя грудь поднималась и
опадала, когда я пытался вспомнить, как идти, а когда Коннор начал двигаться и встал на ноги, я был
ошеломлен тем, что не развернулся и не убежал в противоположном направлении.
Я не был уверен, что готов услышать, что он собирался сказать, и не имело значения, к чему это
приведет.
Прости, это была ошибка. Прости, мы больше не можем быть друзьями. Тайлер, я хочу снова
тебя поцеловать.
Ладно, вычеркните это…Я может и готов услышать последнее снова. Он, на самом деле, мог
поцеловать меня. В любом случае, сама мысль о том, что произойдет дальше, выбивала меня из
равновесия.
Пихнул руки в карманы, чтобы чем–то занять их, и когда мое имя пропутешествовало по
коридору, обволакивая меня, я облизал губы. Глубоко вдохнув, я начал идти прямо к Коннору, и когда
оказался всего в двух мерах от него, я заметил кое–что новое в том, как он смотрел на меня. Это было то
же выражение, что и раньше в коридоре. Он точно оценивал меня, и это вызвало румянец, ползущий по
моим щекам.
