то, что моя персона не была ей по душе, а мне только и оставалось, будто пиявка
присосаться к её ауре, чтобы забыть о чувствах других людей. Моё сердце билось так
сильно, что я стала бояться, что оно вырвется из груди. Подбородок я опустила, а глазами
изучала пол. Хотелось верить, что император меня не заметит.
Всё же, распускать волосы было глупо. Теперь я чувствовала себя маленькой в сравнении
с той судьбой, которая мне предстоит. Я должна быть покровительницей. Я должна
позволить себе общаться с дворянами для того, чтобы понять, угрожают ли они
императору, а не хвататься за юбку Ленки, которую я при этих мыслях отпустила. Я
должна быть Имперской Прорицательницей, но сейчас моё тело дрожит. Угроза
чувствуется везде.
Ауры знатных людей отличались от аур городских жителей. Не потому что их статус был
выше, а скорее потому, что они были более раскованными в этой среде и более
враждебными. Жизнь при дворе заставила их стать мастерами притворства. Тем не менее, того, что я почувствовала, хватило, чтобы к горлу подступил большой комок, который я
тут же сглотнула. Сжав шею, я посмотрела назад, на Ленку и поёжилась от того, как на
меня смотрели окружающие. Как я могу понять: точат зуб они на меня или на
императора?
Сами же дворяне не обращали на меня особого внимания. Без накидки и головного убора, они не признали во мне Имперскую Прорицательницу. Высоко поднимая голову, они шли
вперёд и исчезали за стенами большого зала.
- Соберись, дитя. Помни всё то, чему тебя учили, - Ленка сжала мою руку и заставила
стать ровно.
Захотелось плакать. Чему меня учили? Пока другие Прорицательницы сидели в читальном
зале монастыря и делали себе заметки о том, чем отличается чувство голода от алчности и
желания, мы с Юлией использовали все свои чернила, чтобы играть в «крестики-нолики».
Я прикусила губу, подбородок опустился. Нет, я не буду думать о монастыре. Я не буду
вспоминать последнюю ночь, когда видела его руины и чувствовала запах мёртвых.
Меня снова начало тошнить. Закрыв глаза лишь на секунду, я увидела безжизненное лицо
Юлии, с ранами на ногах, на окровавленных простынях. В носу защипало, а, значит, вот-
вот и я расплачусь. Я должна плакать. Над теми, кого я убила, я пролила слишком мало
слёз.
- Прекрати! – шикнула Ленка, толкнув меня в бок. В её ауре было больше чувства стыда, нежели беспокойства. Я стану публичным позором.
Я кинулась в тень одной из дверей большого зала. Здесь я могла спрятаться от дворян, но
