И я не упустила шанса упомянуть о смерти его матери, которая, естественно, не думала, что Прорицателей сгоняют в одно место, как рогатый скот, а потом заставляют служить
как рабов.
- Сочувствую, - Антон нахмурился, но в его глазах не проскользнула ни одна эмоция. –
Верите вы мне или нет, не имеет значения. Я не буду говорить об этом снова.
Я тиснула зубы. Пусть он рассердится. Гнев вообще полезное чувство. Я могла бы
ударить его и сослаться на то, что меня ослепила злость. Но ещё оставался мой
собственный страх – страх за Юлию.
- Я обязан быстрее вернуться во дворец. Закон, - Антон глубоко вдохнул и даже не
дрогнул от моего взгляда. В последнее слово он вложил эмоции, которые я не могла
распознать. – Закон требует, чтобы с собой я привёз самую старшую из Прорицательниц
из Рузанина.
- Соня, - ко мне обратилась сестра Мирна.
- Да? – я посмотрела на неё, но она не видела никого, кроме принца.
- Остальные мертвы, - сказала она. – Юлия мертва. Соня – самая старшая.
Меня охватил ужас и удивление, осевшие где-то в животе. Судя по взгляду Антона и
чувствам, отражавшимся у меня внутри, его реакция мало чем отличалась от моей. Наши
взгляды встретились во взаимном недовольстве.
- Неужели, больше никого нет? – спросил Антон у сестры так тихо, будто думал, что
больше никто этого не услышит.
- Остались двое, но они ещё дети.
- Да и она не выглядит старшей, - принц нахмурился, рассматривая меня.
Я поняла, что это было непрямое оскорбление. Это он не старше меня. Но много ли от
этого толка, если я родилась раньше других выживших? Как сказал Антон, закон есть
закон и… Мне нельзя слишком долго думать об этом. Рвотный позыв снова появился так
внезапно, что я едва успела схватиться за стул. Этого не могло случиться.
- Соня будет готова в течение часа и сопроводит Вас в Торчев, - сестра Мирна сложила
руки на обагрённом кровью фартуке.
- В течение часа? – я удивлённо переводила взгляд то на него, то на сестру. – Я не могу…
Мы ещё не отправили Юлию в последний путь как подобает, а хоронить её нельзя ещё в
течение трёх дней – в моём сердце снова появилась печаль, а глаза горели от слёз. Они не
заставят меня уйти. Я не могу покинуть монастырь, не попрощавшись с теми, кто умер из-
за меня. На этот день выпало слишком много жестокости.
Я чувствовала, что Антон пытается взвесить мои слова, тихо постукивая носком сапога по
полу.
- Она была моей единственной подругой, - я тут же схватилась за то, что он не
равнодушен к моим словам. Неужели, принц империи Рузанин не способен на
