Мы во все глаза рассматривали новенькую, и она, чуть смущаясь, тоже поглядывала на нас. Девочка была тоненькая, вся такая беленькая и большеглазая. Короче, мне она понравилась. Я даже сравнил её с Веркой Незвановой, но отдать предпочтение одной из них не смог. Разные они. Верка — живая, уверенная в себе смуглянка, а Лена тихая, нежная.
В общем, особым событием приход новенькой для меня не стал. Ну пришла и пришла. Мало, что ли, у нас без неё девчонок? К тому же поселилась она, как потом выяснилось, в нашем подъезде на пятом этаже.
Но вы бы видели, что произошло с моим другом Лёшкой. Он стал постоянно ходить с мокрой головой, зачёсывая назад свои непослушные рыжие вихры, а главное — начал учить уроки, как самый забубённый отличник. Он зубрил наизусть все заданные правила, а ещё — вот чудак! — взялся заучивать даже примечания и дополнения. Мало того, он вдруг кинулся повторять пройденный материал. А так как на самом деле он никогда его не проходил, то и этот материал понадобилось осваивать заново.
В общем, у другого от такой нагрузки уже давно бы в голове замкнуло, а у Лёшки даже волосы не вылезли и цвет лица не поменялся.
На уроках он теперь всегда тянул руку, а когда его вызывали к доске, то так торопился и волновался, что путал все темы, и в итоге получался полный сумбур.
— Садись-ка, Трубач, на место да послушай товарищей, — говорила в таких случаях Наталья Борисовна. — Вижу, что учил, но недоучил. Повнимательней нужно готовить уроки, поприлежней.
Куда прилежней? Учительнице и в голову не могло прийти, что Лёшка не недоучил, а переучил.
В конце концов помыкался-помыкался Лёшка с уроками, да и забросил это дело. На другое переключился.
Заявился как-то раз ко мне с кучей разных пузырьков, тюбиков и пакетиков, вывалил своё добро на стол и объявил:
— Выручай, Мишка. Пришёл к тебе внешность менять.
— В разведчики, что ли, подался? — засмеялся я.
— Куда мне с моей памятью в разведчики? — махнул рукой Лёшка. — Просто посимпатичней хочу стать.
И как бы между прочим, спрашивает:
— А как тебе Ленка?
— Какая? — я сделал вид, будто не понимаю, о ком идёт речь.
— Ну новенькая.
— Да ничего, — как можно равнодушней сказал я. — А что, тебе понравилась?
— Ещё чего! — фальшиво оскорбился Лёшка.
Мог бы и не притворяться, я и так всё понял, но из деликатности промолчал.
— Ну и что же ты решил? — спросил я. — Подстричься налысо или отпустить бакенбарды?
— Волосы покрасить хочу, — нетерпеливо приступил к делу Лёшка. — Вот только не знаю, в какой цвет.
