— Как не попадалась? — удивился я и даже остановился. — Ты же сказал Инге Алексеевне, что именно этот рассказ тебе понравился больше всех.
— Ну и что, что сказал?! — с досадой воскликнул Лёшка. — А что оставалось делать? Признаться, что мы, бестолочи, этих рассказов в глаза не видели, да? Очень бы нас после этого зауважали.
— Эх, ты, — вздохнул я. — Врун ты или фантазёр, не пойму. Одно знаю точно — враньём уважение не заслужишь.
— Уж помолчал бы, — повысил голос Лёшка. — Если ты такой честный, не повторял бы за мной: «И мне-е тоже-е», — проблеял он тонким голосом.
Возразить мне было нечего, и я промолчал.
На первой репетиции Инга Алексеевна разрешила нам заглядывать в текст, потому что мы нетвёрдо выучили слова. Она давала нам всякие советы: как правильно говорить, ходить, где стоять. После занятия учительница сказала, что довольна нами и уверена, что сценку мы обыграем замечательно.
Обрадованные высокой оценкой нашего таланта, мы не пропускали ни одного занятия кружка. Инга Алексеевна говорила, что у Лёшки определённо есть способности. Но лучше бы она этого не делала, потому что дружок мой загордился и дошёл до того, что стал добавлять в реплики свои собственные слова. Инга Алексеевна предупредила Лёшку, что так делать нельзя. Но он настолько вжился в воображаемую роль любимца публики, что, бывая в приподнятом настроении, начинал нести несусветную околесицу, дополняя диалог персонажей всякой отсебятиной. Видимо, с его точки зрения, Носов недостаточно написал разговоров.
— Ты уж возьми себя в руки, последи за своей речью, — увещевала Лёшку Инга Алексеевна. — Если каждый начнёт говорить сам от себя, что же это получится? Бред собачий, а не сценка.
— Возьму, — пообещал Лёшка. — Честное слово, возьму. Я только на репетиции от текста отклоняюсь.
Настало 23 Февраля. Праздничный концерт проходил в актовом зале. Сначала хор спел песню о том, что нужно храбро защищать Родину, потом выступали чтецы и танцоры и, наконец, очередь дошла до нас. После объявления нашего номера мы с Лёшкой быстро вынесли на сцену декорации: сделанное из картона дерево и обыкновенную лавочку. Уселись на неё и начали со вступления, придуманного Ингой Алексеевной:
— Здорово, Лёшка.
— Здорово, Мишка.
— Как дела?
— Нормально.
— А у тебя?
— А у меня не очень. Башка болит.
— Отчего же она болит?
— Сам не знаю. Болит и всё.
— Кажется, я знаю отчего.
— Ну отчего?
— Мало ты ею работаешь, вот что. Головой думать надо, а не гвозди забивать.
