Обе его женщины от таких вульгарных речей прикрыли глаза ладонями.
Чувствуя, что увязает все сильнее, но не понимая почему, мужчина попытался исправить положение.
– К тому же он красивый молодой человек.
– Ты его знаешь? – спросила Джина, убирая руку от лица.
– Никогда не встречал.
– Откуда же ты знаешь, что он красивый?
– Оттуда, что ты сама так сказала вчера вечером.
– Я не упоминала, как он выглядит.
– Да, вслух не упоминала, но мне было достаточно видеть, как загорались у тебя глаза, когда ты заговаривала о нем.
– Не было такого! – закричала Джина. – Он для меня ничего не значит. Ничего! Слышите?
– Хорошо-хорошо, любимая. Не нужно так кричать, а то я сейчас оглохну.
– Пожалуйста, запомните, меня беспокоит только история.
– Но ты можешь при этом побеспокоиться и о себе, – заметил Сэмюель. – Помнишь, к нам как-то приходил викарий, который говорил о спасении старого сельского колодца? Тогда почему-то ты так не заинтересовалась. Дала ему монету и забыла. Он, конечно, не был красивым…
– Папа, если ты еще что-нибудь скажешь, я уйду, – пригрозила дочь.
– Ладно-ладно. Мне кажется, все, что я говорю, неправильно.
– К тому же ты несправедлив к нашей девочке, – укоризненно произнесла его жена. – Джина умна, ее помыслы возвышенны. Она никогда не увлеклась бы молодым человеком из-за его красоты или внешнего вида.
– Значит, моя дочь не такая, как все остальные девушки, – продолжал защищаться Сэмюель. – Хорошо. Я больше слова не скажу. Но последнее: дорогая, если вдруг ты передумаешь, я дам за тобой приданого четверть миллиона. Этого хватит, чтобы решить трудности герцога?
Джина ошеломленно воззрилась на отца.
– Я лучше умру! – выпалила она и бросилась вон из комнаты.
Сэмюель посмотрел ей вслед в полнейшем недоумении.
Позже вечером, когда горничная помогла Джине переодеться в вышитую шелковую ночную рубашку и начала расчесывать волосы, девушка вдруг сказала:
– Спасибо, Берта, дальше я сама.
Горничная сделала книксен и исчезла. Красавица посмотрела на себя в зеркало.
«Я лучше умру, – сказала она сама себе. – Правильно я поступила, не сказав ему, что я богатая наследница? Конечно, правильно. Если бы ему были нужны только деньги, я бы этого не выдержала».
По щеке Джины скатилась слеза.
«И почему я плачу? – всхлипнула она. – Плакать тут не о чем. Совсем не о чем».
* * *
На следующее утро Джон проснулся не в духе. Окончательно настроение ему испортила за завтраком Друзилла, заявив со всей уверенностью, что все их тяготы вскоре останутся в прошлом и они заживут, как герцоги.
