– Может, ты все-таки сможешь погостить у нас подольше? Мама будет так рада, если бы ты только знала! Она ведь тоже живет одна.
Зная Джудит, сомневаюсь, что она отпустит меня даже на две недели. Особенно учитывая то, что я уже взяла три недели отпуска, когда с Алексом случилось несчастье! Моя начальница не упускает случая напомнить о том, что оказала мне большую услугу, потому что на самом деле мы с Алексом даже не были женаты и по закону мне полагалось дней пять, не более. И на Рождество многие захотят получить отпуск, в этом-то точно можно не сомневаться…
– Мне очень жаль, но больше двух недель я взять не смогу, – говорю я снова.
Карл морщится, и я понимаю, что он расстроен. Он говорит, что этого слишком мало, чтобы я успела отдохнуть. И что только-только я приноровлюсь к смене часовых поясов, как придется возвращаться. Послушать Карла, так за две недели я успею лишь распаковать и снова уложить чемоданы. А как же тогда остальные справляются? Две недели отпуска – это норма, разве не так?
– Все будет хорошо, – говорю я уже с большей уверенностью. – Для первого посещения хватит и двух недель.
– А паспорт у тебя случайно не просроченный? – внезапно спрашивает Карл.
– Нет, паспорт в порядке. Мы с твоим братом в прошлом году ездили в Нью-Йорк.
Я встаю и включаю маленький ноутбук, к которому не прикасалась с тех пор, как переехала жить в эту квартиру. Мы перебросили на него снимки с цифрового фотоаппарата Алекса. Глупо… Давно можно было бы переслать их Бренде в Англию, но я все никак не могла заставить себя взять фотоаппарат в руки. Даже сейчас, глядя, как на экране появляется заставка, я ощущаю тревогу. Готова ли я опять погрузиться в воспоминания?
Я нахожу папку «Нью-Йорк» и по очереди открываю фотографии. Мне хочется увидеть Алекса счастливым – отчасти потому, что сегодня я гораздо больше думала о ребенке, чем о нем. Счастье – понятие далекое и абстрактное, когда у тебя горе. В него даже не хочется верить – из опасения почувствовать себя виноватым. Странно, правда? Я наконец почувствовала, что ношу в себе ребенка, и все вокруг моментально изменилось. Наверное, потому, что я знаю: это крошечное существо может сделать меня счастливой, и в то же время мне хочется сохранить яркие воспоминания об Алексе. Как если бы он все еще был жив…
У Карла фотографии вызывают шок. Каждый раз, вглядываясь в позирующего Алекса, он щурится, словно не может его узнать. Карл и сам не может этого объяснить. Говорит, что выражение глаз и прическа, конечно, изменились, но не настолько же…
