После недолгих раздумий я прихожу к выводу, что этих трат не избежать. Для себя-то я решила, что со всеми этими глупостями – психолог, медсестра – покончу уже на этой неделе, но… не вышло. Я кивком выражаю согласие, хотя все еще пытаюсь торговаться:
– Я хочу, чтобы ты перестал общаться с Брендой.
– Почему?
– Потому что она тоже должна поставить точку и двигаться дальше. Вот почему!
Жан все еще смотрит на меня вопросительно. Наверное, сомневается, что я ответила откровенно. Но доля правды в моих словах есть, поэтому я продолжаю:
– Я пытаюсь вернуться к нормальной жизни, понятно? Думаешь, у меня это получится, если мать Алекса все время будет напоминать о себе? Мне становится плохо от одной мысли о том, что она тебе звонит. Как будто я должна прийти в себя к определенному сроку… Это на меня давит!
– Я могу попробовать ей все это объяснить.
– О’кей! И еще… поблагодари от меня Бренду. И скажи, что я верну все, что на меня истратили. И что мне… что я чувствую себя лучше… и я ей напишу. Не знаю когда, но обязательно напишу. Может, в следующем году или… Не могу сказать точно.
Грустная улыбка, с которой Жан меня слушает, мне совсем не нравится. А потом он спрашивает:
– А почему бы тебе самой ей не позвонить?
– Потому что мне страшно, – отвечаю я. – Я снова свалюсь с небес на землю, и мне снова будет плохо. Ну почему, почему люди всегда хотят разделить с кем-то свое горе? Я устроена по-другому – мне это не нужно. Это слишком больно. У меня и так хватает бед. Своих собственных!
После этой тирады я снова рыдаю. Жан обнимает меня, ласково приговаривает:
– Будем решать проблемы постепенно, ладно?
– Ладно…
– Я с тобой. Я тебя не брошу…
– Я знаю. Спасибо, Жан!
Глава 20
Звонок из Саутенда
Снег тает, и это – верный знак, что время идет, даже если я этого и не замечаю. На смену мягкой весне скоро придет лето и принесет нам кратковременную жару. Дождаться не могу! Мне уже осточертел этот вездесущий холод.
В это трудно поверить, но дни, которые казались мне бесконечно длинными, последние три недели пролетают, как один миг. Наверное, это потому, что я нашла чем себя занять: по утрам готовлю Жану завтрак и убираю в доме, а потом еду к себе на квартиру, где я уже почти все распродала. То немногое, чем я дорожу, я перевезла к Жану. Грустно, но эти вещи уместились в трех картонных коробках: важные документы, фотографии (в их числе и снимок с моего УЗИ, над которым я часто проливаю слезы), подаренная Карлом мягкая игрушка-жираф, письма от Бренды, которые я так и не решилась вскрыть. Может, когда-нибудь я соберусь с духом и прочту их. Когда-нибудь, но не сейчас. Я еще слишком ранима, я это чувствую. И пла́чу чуть ли не ежедневно. Слезы сами льются из глаз, стоит мне увидеть беременную женщину, коляску, мягкую игрушку, счастливую семейную пару или фотографии из дальних поездок…
