Собственно, это было положено по уставу – младшие офицеры стоят по стойке смирно, когда входит старший офицер. Но предшественник Преображенского – бывший военный, ненавидевший официоз и уставщину, – предпочитал выстраивать с подчиненными (особенно старшими по возрасту) отношения теплые, человечные, без игры в оловянные солдатики. К хорошему быстро привыкаешь, и милиционеры Штыбова поначалу не поняли, что с возвышением Преображенского их вольница закончилась. Но он быстро, железной рукой, навел порядок, и теперь даже старые участковые, годившиеся Преображенскому в отцы, вскакивали, когда он заходил в их кабинеты. Сто раз за день зашел – сто раз и вскочи. И все пуговицы должны быть застегнуты! А не то начальник устроит тебе прилюдную выволочку, будто ты курсант сопливый, а не ветеран!
Подполковник милиции Преображенский любил порядок и чистоту. В горотделе он организовал ремонт, и теперь здание сверкало. Правда, жители городка этому не очень-то радовались – с началом ремонта из холла пропали старые скамейки, а новых почему-то не завезли. Злые языки утверждали, что это было личной инициативой Константина Петровича – его, мол, раздражало, что ранние визитеры, простые граждане, пришедшие в милицию со своими бедами, не встают, подобно младшим милицейским чинам, когда он, подполковник Преображенский, входит в здание. Так это или нет, точно никто не знает, но с этого времени посетители отремонтированного горотдела – даже древние старушки – ждали возможности попасть в милицейские кабинеты стоя. Иногда стоять приходилось по много часов.
В маленьких городках и селах главный милиционер – власть большая, а если он родственник крупной шишки, то власть эта становится практически княжеской. И если за пределами своей вотчины Константин Петрович мог считаться мелкой сошкой, то здесь, в Штыбове, у него, как говорится, было схвачено все. На базаре половина торговых мест принадлежала ему – через подставных лиц, конечно; равно как и пара местных магазинчиков и несколько кафе. Все пункты приема металлолома тоже были «завязаны» на подполковника Преображенского, а это давало неплохую прибыль. Поговаривали, что местные цыгане, торговцы наркотиками и скупщики краденого платят Преображенскому дань за спокойствие. Но, конечно, доказать это было бы очень трудно.
В общем, деньги в семье водились, и немалые. Именно они позволили Снежане Преображенской не работать ни дня и отстроить дом по своему вкусу, не считаясь с затратами.
