Лёка не помнила, как добралась до квартиры, как отперла дверь, как сорвала с себя верхнюю одежду, как завалилась спать. Сон был, как яма, в которой ни звука, ни света, на дне плещется холодная грязная вода и головокружительно пахнет плесенью.
И ничего…
И никого…
2
Лёка проснулась от того, что ей нестерпимо захотелось пить. Она спустила руку вниз и пошарила по полу – была надежда, что она поставила стакан с водой под кровать, как иногда делала, если возвращалась с вечеринок в легком подпитии. Стакана не было, и Лёка поняла – без похода на кухню не обойтись. Она сбросила с себя скомканное одеяло, опустила ноги на пол, попыталась найти ими тапки, но не нашла.
Что вчера было? Когда и как она попала домой? Как разделась?..
Пересохшее горло требовало воды, и Лёка решила идти без тапок. Она встала и, практически не открывая глаз, побрела на кухню. Краем сознания она понимала, что сейчас раннее утро, а может быть, и не совсем раннее, но это было не главное – в первую очередь надо было напиться. А еще мерещилась какая-то яма, белые муравьи ползают по руке… Что-то стряслось… Точно – что-то стряслось… Только вот что?
В пластиковом кулере, где держали фильтрованную воду, было пусто, и Лёка трясущимися руками нацедила себе в чашку прямо из-под крана. Вода с привкусом хлорки все-таки утолила жажду. И тогда на Лёку начала наваливаться похмельная головная боль.
Внезапно она перестала пить. Лицо перекосилось – она вспомнила, и вспомнила сразу все. Дрожащими руками она поставила чашку на край стола и кинулась в спальню. Чашка со звоном упала.
Да, так и есть – детская кроватка пуста! Сердце стукнуло и провалилось в пустоту.
– Нет, нет, я не могла… – прошептала Лёка и вдруг хрипло крикнула: – Даня, сынок, где ты?!
Конечно, ей никто не ответил.
Лёку охватил ужас. Она кинулась к своей кровати, хотя никогда не укладывала спать малыша рядом с собой.
Лихорадочно перерыла постель. Никого.
Вновь кинулась к детской кроватке, проверяя, действительно ли там пусто… Пусто.
Но может, она оставила малыша в коляске, а коляску в коридоре? Однако в глубине души Лёка, конечно, знала, что никакой коляски в коридоре не найдет.
– Идиотка, идиотка! – в отчаянии шептала она.
На всякий случай она забежала на кухню, заглянула в ванную. После этого бегом вернулась в спальню, схватила джинсы и начала их натягивать. Джинсы были домашние, старые, но удобные. Никогда раньше Лёка не вышла бы в таких на улицу, но теперь ей было все равно. Она наспех накинула на себя рубашку, легкую куртку, сунула в карман ключи. Внезапно ей пришла в голову мысль, что ребенок, должно быть, уже в райотделе и ей не отдадут его просто так. Она смахнула с полки шкафа все деньги и сунула их в карман рубашки, туда же непослушными руками запихала паспорт и сложенное вдвое свидетельство о рождении Даниила.
