Они спускаются к Порту Сан Мигель и через несколько километров поворотов и склонов, въезжают на грунтовую дорогу с указателем «ТОРРЕ Д’ЭС МОЛАР».
Какое-то время едут по ней, затем Амалия паркует автомобиль с краю грунтовой стоянки и глушит двигатель.
– Отсюда пойдем пешком, – она указывает направление своими тонкими, как когти, пальцами, – внизу тропинка, которая ведет к пляжу.
– Да, я бы прогулялась. – Бьянка открывает дверь машины. – Идем.
Амалия ведет ее по дороге. Шаг у нее размеренный, не слишком медленный, но и не слишком быстрый. На ней – белый балахон, перевязанный на поясе кожаным шнурком. Она такая хрупкая и в то же время такая энергичная, как дикий зверь, питающийся одним светом.
Какое-то время они идут вперед, минуя сосновую рощицу, как вдруг видят маленький каменный домик в зарослях гигантской агавы и в окружении деревянных скульптур причудливых форм: человекообразные фигуры, эзотерические символы, фантастические животные. Бьянка замирает, зачарованная необычностью этого места и исходящей от него энергетикой.
– Все останавливаются, когда проходят мимо. – Амалия тоже встает рядом с ней.
– Невероятно! – Бьянка разглядывает скульптуры: кажется, будто они что-то говорят на языке дерева. Они так прекрасны и так мастерски выполнены – в отличие от дома, который напоминает развалины.
– Здесь живет Эрвин, голландский скульптор, – объясняет Амалия.
– Ты с ним знакома?
Она кивает.
– Они с Жеромом были очень дружны. Жером тоже умел вырезать из дерева, и иногда они работали вместе.
При воспоминании о «Джее», как она его называла, у Амалии блестят глаза.
После его смерти она больше ни к кому не испытывала столь глубокого чувства.
– Большую часть скульптур Жерома мы продавали. Этим мы зарабатывали на жизнь. Но они были совсем не такие, какие ты могла видеть теперь в Лас Далиас.
– Представляю. – Бьянка судорожно роется в расплывчатых воспоминаниях. – Сейчас все больше работают на поток.
– Ну, я, конечно, не из тех фанатичных ханжей, что вечно тоскуют о прошлом и стонут, мол, во что превратился остров! Я решила приложить все свои усилия, чтобы сохранить его красоту. И принять новые формы красоты, родившейся за эти годы… Ну, довольно, ты уж прости, что я тут разворчалась по-стариковски…
– Ну что ты! Я так люблю слушать твои рассказы о прежних временах.
– Ну, как видишь, Эрвин в душе так и остался хиппи. – Амалия с улыбкой указывает на скульптуры. – Он как будто навечно поселился в восьмидесятых. Насколько мне известно, у него даже электричества нет.
