Мои предположения подтверждал и застольный разговор. Виктор с интересом расспрашивал нас о том, что происходило в замке после его ухода, и то и дело восклицал: «Смотри-ка», «Ох ты!» и «Надо же!».
Может, мы проговорили бы и дольше, но нашу беседу прервал стук в дверь.
– Открывайте, – громыхнул за ней грозный голос. Больше скажу – это был голос представителя власти, только у них бывают такие одновременно и повелительные, и барственные нотки. – Городская стража Талькстада!
– Боги всемогущие! – удивилась Луиза. – На что мы им понадобились?
– Не заперто, – громко крикнул посерьезневший Гарольд. – Входите.
Он поднялся из-за стола и положил ладонь на эфес шпаги, с которой не расставался с того момента, как мы покинули замок. Он, по-моему, даже спал с ней. Впрочем, от него не отставали и остальные, в том числе и я, ведь еще мастер Гай мне говорил, что шпага есть суть часть тела аристократа. Хотя к завтраку сегодня я ее брать не стал, может, и зря. Не люблю я стражников, потому что ничего хорошего я от них в своей жизни не видел.
Двери скрипнули, грохнули створками о стены, и в трапезную залу ввалилось человек десять, все как один усачи, одетые в камзолы пестрой расцветки и береты с перьями. В руках у большинства из них были алебарды, только двое, вошедшие в комнату последними, были вооружены иначе: один – длинной саблей, другой – кинжалом в отделанных золотом ножнах. Да и вообще они отличались от стражников. Один из них был высоченный детина в лазоревом камзоле с золотой вышивкой, громко топающий ботфортами, усы его торчали в разные стороны, как стрелки у часов. Второй же, напротив, был тщедушен, лицо имел бледное и унылое, а усишки – жиденькие, а неприятное впечатление усиливал серый плащ, скрывающий фигуру. Более всего он напомнил мне крысу, по недоразумению одетую как человек.
– Претор Силиус, – представился здоровяк. – Ведаю преследованием лиц, признанных преступниками и обитающих в нашем славном городе. Назовите ваши имена.
– Гарольд Монброн, второй сын маркграфа Алоиса Монброна Силистрийского, – с достоинством ответил ему мой друг. – А это – мои друзья.
И он последовательно аттестовал всех нас, включая Форсеза.
– Чем могу служить? – холодно осведомился он, закончив. – Что я или кто-то из моих друзей может сделать для властей вашего города?
– Ваша милость ничем не может мне помочь, – соблюдая приличия, но несколько развязно ответил ему Силиус. – Ни к вам, ни к вашим друзьям у нас вопросов нет, поскольку ваши имена и ваше положение говорят за вас.
