Мужчина улыбнулся.
– Можно присесть?
Он соблюдал достаточную дистанцию, поэтому я утвердительно кивнула.
– Я видел, что случилось. Уверен, что сегодня ничего, кроме гордости, у Кахини не пострадало.
– Значит, такая о ней идет слава?
– Вслух я этого не скажу, но… да, – произнес Арджун, оглянувшись через плечо на вход в занимаемую рани часть дворца.
Убедившись, что мы здесь одни, капитан добавил:
– Будьте с ней поосторожнее. Она – ухо раджи. Вы меня не знаете, но я серьезно хочу предупредить вас.
– Отец всегда говорил мне, что только в книгах можно вычитать советы, которые уж точно лишены неискренности.
Арджун понял, что я зачислила его в круг тех, о ком папа отзывался с подозрением, но продолжил как ни в чем не бывало:
– Это отец научил вас читать?
– Да, – произнесла я тихо, опасаясь, что, если повышу голос, Арджун почувствует мою душевную боль. – Он любил читать мне на английском. Главным образом отец читал мне Шекспира.
– На наших языках – хинди, урду, маратхи – тоже написано очень много достойных книг, – произнес капитан. – Вы читали Руми[66]?
– Персидского поэта?
Конечно, я о нем слышала, но папа предпочитал знакомить меня с западной классической литературой, а Руми не имел к ней никакого отношения.
– Нет.
– Его считают Шекспиром Востока.
– Арджун-джи! – протяжно, словно она пыталась пропеть его имя, произнесла Кахини, вышедшая из палат рани.
Судя по всему, увидев нас, сидящих рядом, Кахини была неприятно удивлена.
– Я понятия не имела, что вам нравится общаться с ганварами, – направившись в нашу сторону, сказала Кахини. – Знай я это, то давно попросила бы слугу Гангадара нанести вам визит.
Я поднялась со скамьи и отвесила Арджуну церемониальный поклон.
– Было очень приятно познакомиться с вами, но долг зовет, – произнесла я, а затем улыбнулась Кахини: – Вижу, твоя лодыжка излечилась самым волшебным образом.
Тем вечером рани нездоровилось, поэтому госпожа не смогла выйти к нам, чтобы вместе читать или писать письма. Я немного взгрустнула, потому что мне хотелось вновь почитать ей вслух. Весьма эгоистичный мотив, что ни говори.
Вместо чтения вслух я уселась возле Джхалкари и написала два письма: одно – отцу, другое – Анудже. Сначала я написала письмо папе. Это было проще. В письмах к Анудже я не хотела особо подчеркивать то, насколько собой довольна. Надо быть осторожнее.
Здесь, конечно, красиво, но мне непросто любоваться видами и наслаждаться звуками без тебя. Когда я впервые проходила мимо слоновника, то увидела, как тяжело трудятся махауты, заботясь о благополучии этих огромных добрых животных. Я тотчас же вспомнила о тебе, подумала, как бы тебе понравилось понаблюдать за тем, как махауты заботятся о слонах. Звук слоновьего рева разносится на несколько миль вокруг. Я очень по тебе скучаю, Ану, но каждую неделю я буду получать деньги, и скоро, очень скоро я соберу достаточно для твоего приданого. Тогда мечты увидеть тебя женой и матерью станут реальностью.
